-
"Взвешивайте, определяйте состав веществ, и мы откроем всю природу!" -
говорили химики в своем материальном безумии и, наконец, открыли тела
одинакого состава и различных свойств, одинаких свойств и различного
состава... они натолкнулись на жизнь! - Какая насмешка над нашим осязанием!
какой урок житейскому разуму! - Зачем мы живем? - спрашиваете вы. Трудный и
легкий вопрос. Может быть, на него можно отвечать одним словом; но этого
слова вы не поймете, если оно само не выговорится в душе вашей... Вы хотите,
чтобы вас научили истине? - Знаете ли великую тайну: истина не передается!
Исследуйте прежде: что такое значит говорить? Я, по крайней мере, убежден,
что говорить есть не иное что, как возбуждать в слушателе его собственное
внутреннее слово: если его слово не в гармонии с вашим - он не поймет вас;
если его слово свято - ваши и худые речи обратятся ему в пользу; если его
слово лживо - вы произведете ему вред с лучшим намерением. {*} Неоспоримо,
что словом исправляется слово; но для того действующее слово должно быть
чисто и откровенно, - а кто поручится за полную чистоту своего слова? - Вот
вам побасенка в роде Хемницера: на улице стоял человек слепой, глухой и
немой от рождения; лишь два чувства ему были оставлены природою: обоняние и
осязание; что открывало ему чутье, то непременно ему хотелось ощупать, и
когда это было невозможно, глухонемой слепец ужасно сердился и даже в досаде
бил костылем прохожих. Однажды добрый человек подал ему милостыню; слепец
почуял, что то была золотая монета, и обрадовался без ума, почел себя первым
богачом в свете, от радости принялся прыгать... но радость его была
непродолжительна: он уронил монету! В отчаянии тщетно он шарил и в углу
стены и вокруг себя по земле, и рукою и костылем, тщетно роптал, тщетно
жаловался; часто он чуял запах монеты, казалось, близко - тщетная надежда:
монета была ненаходима! Как спросить о ней у прохожих? Как услышать, что они
скажут? Тщетно телодвижениями он умолял окружающих помочь его горю: одни не
понимали его, другие над ним смеялись, третьи говорили ему, но он не слыхал
их. Мальчишки со смехом дергали его за платье; он еще более принимался
сердиться и, в гневе гоняясь за ними с костылем своим, забывал даже о своей
монете. Так провел он целый день в непрестанном терзании; к вечеру усталый
он возвратился домой и бросился на груду камней, служивших ему постелью;
вдруг он почувствовал, что монета покатилась по нем и - укатилась под камни
- на сей раз уже невозвратно: она была у него за пазухой!.. Кто мы, если не
такие же глухие, немые и слепые от рождения? Кого мы спросим, где наша
монета? Как поймем, если кто нам и скажет, где она? Где наше слово? Где слух
наш? Между тем усердно мы шарим вокруг себя на земле и забываем только одно:
посмотреть у себя за пазухой... Ваш вопрос не новость. Многие ломали над ним
голову. У меня были в молодости два приятеля, которые наткнулись на тот же
вопрос; только им показалось, что отвечать: зачем живем мы? - можно тогда
только, когда решим: зачем живут другие? Исследовать других во всех или по
крайней мере в важнейших фазах земной жизни показалось им предметом
любопытным. Это было давно, в самый разгар Шеллинговой философии. Вы не
можете себе представить, какое действие она произвела в свое время, какой
толчок она дала людям, заснувшим под монотонный напев Локковых
"Взвешивайте, определяйте состав веществ, и мы откроем всю природу!" -
говорили химики в своем материальном безумии и, наконец, открыли тела
одинакого состава и различных свойств, одинаких свойств и различного
состава... они натолкнулись на жизнь! - Какая насмешка над нашим осязанием!
какой урок житейскому разуму! - Зачем мы живем? - спрашиваете вы. Трудный и
легкий вопрос. Может быть, на него можно отвечать одним словом; но этого
слова вы не поймете, если оно само не выговорится в душе вашей... Вы хотите,
чтобы вас научили истине? - Знаете ли великую тайну: истина не передается!
Исследуйте прежде: что такое значит говорить? Я, по крайней мере, убежден,
что говорить есть не иное что, как возбуждать в слушателе его собственное
внутреннее слово: если его слово не в гармонии с вашим - он не поймет вас;
если его слово свято - ваши и худые речи обратятся ему в пользу; если его
слово лживо - вы произведете ему вред с лучшим намерением. {*} Неоспоримо,
что словом исправляется слово; но для того действующее слово должно быть
чисто и откровенно, - а кто поручится за полную чистоту своего слова? - Вот
вам побасенка в роде Хемницера: на улице стоял человек слепой, глухой и
немой от рождения; лишь два чувства ему были оставлены природою: обоняние и
осязание; что открывало ему чутье, то непременно ему хотелось ощупать, и
когда это было невозможно, глухонемой слепец ужасно сердился и даже в досаде
бил костылем прохожих. Однажды добрый человек подал ему милостыню; слепец
почуял, что то была золотая монета, и обрадовался без ума, почел себя первым
богачом в свете, от радости принялся прыгать... но радость его была
непродолжительна: он уронил монету! В отчаянии тщетно он шарил и в углу
стены и вокруг себя по земле, и рукою и костылем, тщетно роптал, тщетно
жаловался; часто он чуял запах монеты, казалось, близко - тщетная надежда:
монета была ненаходима! Как спросить о ней у прохожих? Как услышать, что они
скажут? Тщетно телодвижениями он умолял окружающих помочь его горю: одни не
понимали его, другие над ним смеялись, третьи говорили ему, но он не слыхал
их. Мальчишки со смехом дергали его за платье; он еще более принимался
сердиться и, в гневе гоняясь за ними с костылем своим, забывал даже о своей
монете. Так провел он целый день в непрестанном терзании; к вечеру усталый
он возвратился домой и бросился на груду камней, служивших ему постелью;
вдруг он почувствовал, что монета покатилась по нем и - укатилась под камни
- на сей раз уже невозвратно: она была у него за пазухой!.. Кто мы, если не
такие же глухие, немые и слепые от рождения? Кого мы спросим, где наша
монета? Как поймем, если кто нам и скажет, где она? Где наше слово? Где слух
наш? Между тем усердно мы шарим вокруг себя на земле и забываем только одно:
посмотреть у себя за пазухой... Ваш вопрос не новость. Многие ломали над ним
голову. У меня были в молодости два приятеля, которые наткнулись на тот же
вопрос; только им показалось, что отвечать: зачем живем мы? - можно тогда
только, когда решим: зачем живут другие? Исследовать других во всех или по
крайней мере в важнейших фазах земной жизни показалось им предметом
любопытным. Это было давно, в самый разгар Шеллинговой философии. Вы не
можете себе представить, какое действие она произвела в свое время, какой
толчок она дала людям, заснувшим под монотонный напев Локковых