ими, т.е. они не должны давать нам
точных характеристик личных фантазий или общей атмосферы субтропического
восточного сада. В сущности, доброго земблянского христианина тому и учат,
что истинная вера существует вовсе не для того, чтобы снабжать его картами и
картинками, но что она должна мирно довольствоваться томным туманом
приятного предвкушения. Возьмем пример из жизни: семья малыша Кристофера
должна вот-вот переселиться в удаленную колонию, где его папа получил
пожизненную должность. Маленький Кристофер, хрупкий мальчик лет
девяти-десяти, вполне полагается (фактически полагается в такой полноте, что
последняя затемняет само осознание полагательства) на то, что старшие
позаботятся обо всех мелочах отбытия, бытия и прибытия к месту. Он не может
вообразить, как ни старается, конкретных особенностей ожидающих его новых
мест, но он смутно и уютно уверен, что места эти будут даже лучше теперешней
их усадьбы, где есть и высокий дуб, и гора, и его пони, и парк, и конюшни, и
Гримм, старый грум, который на свой манер ласкает его, когда никого нет
поблизости.
Чем-то от простоты такой веры должны обладать и мы. При наличии этой
божественной дымки полной зависимости, проникающей все существо человека, не
диво, что он впадает в соблазн, не диво, что он, мечтательно улыбаясь,
взвешивает на ладони компактную пушечку в замшевой кобуре размером не более
ключа от замковой калитки или мальчишечьей морщинистой мошны, не диво, что
он поглядывает за парапет, в манящую бездну.
Я выбирал эти образы наугад. Существуют пуристы, уверяющие, что
джентльмен обязан использовать два револьвера -- по одному на каждый висок,
либо один-единственный боткин (обратите внимание не правильное
написание этого слова), дамам же надлежит либо заглатывать смертельную дозу
отравы, либо топиться заодно с неуклюжей Офелией. Люди попроще предпочитают
различные виды удушения, а второстепенные поэты прибегают даже к таким
прихотливым приемам освобождения, как вскрытие вен в четвероногой ванне
продуваемой сквозняками душевой в меблирашках. Все это пути ненадежные и
пачкотливые. Из не весьма обильных известных способов стряхнуть свое тело
совершеннейший состоит в том, чтобы падать, падать и падать, следует,
впрочем, с большой осторожностью выбирать подоконник или карниз, дабы не
ушибить ни себя, ни других. Прыгать с высокого моста не рекомендуется, даже
если вы не умеете плавать, потому что вода и ветер полны причудливых
случайностей, и нехорошо, когда кульминацией трагедии становится рекордный
нырок или повышение полисмена по службе. Если вы снимаете ячейку в сияющих
сотах (номер 1915 или 1959), в разметающем звездную пыль высотном отеле
посреди делового квартала, и отворяете окно, и тихонько -- не выпадаете, не
выскакиваете, -- но выскальзываете, дабы испытать уютность воздуха, --
всегда существует опасность, что вы ворветесь в свой личный ад, просквозив
мирного сомнамбулу, прогуливающего собаку; в этом отношении задняя комната
может оказаться более безопасной, особенно при наличии далеко внизу крыши
старого, упрямого дома с кошкой, на которую можно положиться, что она успеет
убраться с дороги. Другая популярная отправная точка -- это вершина горы с
отвесным обрывом метров, положим, в 500, однако ее еще поди поищи, ибо
просто поразительно, насколько легко ошибиться, рассч
точных характеристик личных фантазий или общей атмосферы субтропического
восточного сада. В сущности, доброго земблянского христианина тому и учат,
что истинная вера существует вовсе не для того, чтобы снабжать его картами и
картинками, но что она должна мирно довольствоваться томным туманом
приятного предвкушения. Возьмем пример из жизни: семья малыша Кристофера
должна вот-вот переселиться в удаленную колонию, где его папа получил
пожизненную должность. Маленький Кристофер, хрупкий мальчик лет
девяти-десяти, вполне полагается (фактически полагается в такой полноте, что
последняя затемняет само осознание полагательства) на то, что старшие
позаботятся обо всех мелочах отбытия, бытия и прибытия к месту. Он не может
вообразить, как ни старается, конкретных особенностей ожидающих его новых
мест, но он смутно и уютно уверен, что места эти будут даже лучше теперешней
их усадьбы, где есть и высокий дуб, и гора, и его пони, и парк, и конюшни, и
Гримм, старый грум, который на свой манер ласкает его, когда никого нет
поблизости.
Чем-то от простоты такой веры должны обладать и мы. При наличии этой
божественной дымки полной зависимости, проникающей все существо человека, не
диво, что он впадает в соблазн, не диво, что он, мечтательно улыбаясь,
взвешивает на ладони компактную пушечку в замшевой кобуре размером не более
ключа от замковой калитки или мальчишечьей морщинистой мошны, не диво, что
он поглядывает за парапет, в манящую бездну.
Я выбирал эти образы наугад. Существуют пуристы, уверяющие, что
джентльмен обязан использовать два револьвера -- по одному на каждый висок,
либо один-единственный боткин (обратите внимание не правильное
написание этого слова), дамам же надлежит либо заглатывать смертельную дозу
отравы, либо топиться заодно с неуклюжей Офелией. Люди попроще предпочитают
различные виды удушения, а второстепенные поэты прибегают даже к таким
прихотливым приемам освобождения, как вскрытие вен в четвероногой ванне
продуваемой сквозняками душевой в меблирашках. Все это пути ненадежные и
пачкотливые. Из не весьма обильных известных способов стряхнуть свое тело
совершеннейший состоит в том, чтобы падать, падать и падать, следует,
впрочем, с большой осторожностью выбирать подоконник или карниз, дабы не
ушибить ни себя, ни других. Прыгать с высокого моста не рекомендуется, даже
если вы не умеете плавать, потому что вода и ветер полны причудливых
случайностей, и нехорошо, когда кульминацией трагедии становится рекордный
нырок или повышение полисмена по службе. Если вы снимаете ячейку в сияющих
сотах (номер 1915 или 1959), в разметающем звездную пыль высотном отеле
посреди делового квартала, и отворяете окно, и тихонько -- не выпадаете, не
выскакиваете, -- но выскальзываете, дабы испытать уютность воздуха, --
всегда существует опасность, что вы ворветесь в свой личный ад, просквозив
мирного сомнамбулу, прогуливающего собаку; в этом отношении задняя комната
может оказаться более безопасной, особенно при наличии далеко внизу крыши
старого, упрямого дома с кошкой, на которую можно положиться, что она успеет
убраться с дороги. Другая популярная отправная точка -- это вершина горы с
отвесным обрывом метров, положим, в 500, однако ее еще поди поищи, ибо
просто поразительно, насколько легко ошибиться, рассч