оборот голову, прежде чем ответить, смахнул с
розового уха большую навозную муху. Затем пробурчал:
- Ты кому-то очень нужен. Идем.
Сам пошел впереди, ломая каблуками ссохшиеся куски красноватой земли.
На этот раз зэк не поверил в спокойствие бугра: ему показалось, он даже
был уверен - тот знает больше, чем сказал.
- Зачем темнишь, Никандра?
Остановленный вопросом. Лысый развернулся. Острая настороженность зэка
заставила его объяснить начистоту:
- Меня просили не говорить тебе. Там - старший лейтенант из управления
лагерей. Ты же с другими, кто помельче, не общаешься.
- А-а-а, - протянул Упоров, не догадываясь, кто там мог быть. - Раз из
управления, значит до меня. Тормознись, надо хоть рожу сполоснуть.
- Он торопится. Пошли.
И когда Упоров догнал его за поросшим молодым березняком отвалом. Лысый
добавил полушепотом:
- Не к добру ты дерганый стал, Вадим.
- Хорошо рассуждать, когда до свободы - шаг!
- Десять лет к тому шагу плюсуй. Десять! Да три по горам с поражением в
правах. И спросить не с кого - за что?! Ты бригаду принимать собираешься?
Вопрос застал Упорова врасплох, что не преминул отметить
разговорившийся Никандра:
- Придумать ничего не можешь? Ну, и не майся.
Вчера не выпил свою долю, а люди не без глаз - отметили.
- Не было в тех бутылках моей доли: на черенках ее, что ли, заработал?!
- У нас - котел. Вместе решали.
- Выходит, бросил в котел щепоть, черпай ведром?
Лысый замедлил шаг, продолжая говорить вполголоса:
- Грызун, а он шесть раз бегал, пока ногу не сломали, впрудил тебя мне.
Не прямо. Ты же знаешь эту гнилушку: он прямо ничего не скажет, но и я не
так глуп, как кажусь...
Зэки остановились без договоренности. Лысого не смутил долгий,
сумрачный взгляд Упорова. Несколько секунд они вглядывались молча и
напряженно друг другу в глаза, пока бригадир не закончил коротко то, к
чему подводил разговор:
- Ты бежишь, Вадим.
- Это решено, - подтвердил Упоров, успев подумать:
"Слава богу, все поверили!"
- Дело хозяйское, - Никандра был огорчен и не хотел скрывать свое
состояние. - Из тебя мог получиться настоящий бугор.
Он достал из кармана цветастую тряпицу, вытер взмокшую шею:
- Дорогу загораживать не стану, а чем могу - помогу. Пойдем, мент
заждался...
Старшего лейтенанта Упоров узнал сразу: им оказался тот самый офицер,
тогда еще лейтенант, что сидел в зале суда рядом с зеленоглазой Натальей
Камышиной и, краснея от собственной смелости, шептал ей что-то на ухо. Она
плакала. Он видел ее слезы, очень ими гордился в душе. Розовощекий чекист
с широкой полоской усов над тугими приятными губами нетерпеливо вышагивал
перед кирпичной стеной здания, где размещалась вахта, обходя повылезавшие
из земли травянистые кочки.
- Он, - кивнул Лысый, остановился у доски объявлений, где висели
фотографии двух пойманных в очередном побеге зэков.
- Здравствуйте, гражданин начальник! Вы меня вызывали?
Упоров остановился перед старшим лейтенантом, сложив за спиной руки.
- Давно! - обиженно выпалил старший лейтенант, но вскорости остыл,
говорил вполне миролюбиво. - Василий Пантелеймонович лично интересовался,
как идут у вас дела, Упоров.
Офицер протянул ему пачку "Казбека" и сказал, нервно оглядевшись по
сторонам:
- Возьмите.
- Благодарю, гражданин начальник, курить бросил.
- Все равно возьмите, - настаивал старший лейтенант. - Там - письмо от
вашей знакомой. Побыстрей!
Зэк взял пачку
розового уха большую навозную муху. Затем пробурчал:
- Ты кому-то очень нужен. Идем.
Сам пошел впереди, ломая каблуками ссохшиеся куски красноватой земли.
На этот раз зэк не поверил в спокойствие бугра: ему показалось, он даже
был уверен - тот знает больше, чем сказал.
- Зачем темнишь, Никандра?
Остановленный вопросом. Лысый развернулся. Острая настороженность зэка
заставила его объяснить начистоту:
- Меня просили не говорить тебе. Там - старший лейтенант из управления
лагерей. Ты же с другими, кто помельче, не общаешься.
- А-а-а, - протянул Упоров, не догадываясь, кто там мог быть. - Раз из
управления, значит до меня. Тормознись, надо хоть рожу сполоснуть.
- Он торопится. Пошли.
И когда Упоров догнал его за поросшим молодым березняком отвалом. Лысый
добавил полушепотом:
- Не к добру ты дерганый стал, Вадим.
- Хорошо рассуждать, когда до свободы - шаг!
- Десять лет к тому шагу плюсуй. Десять! Да три по горам с поражением в
правах. И спросить не с кого - за что?! Ты бригаду принимать собираешься?
Вопрос застал Упорова врасплох, что не преминул отметить
разговорившийся Никандра:
- Придумать ничего не можешь? Ну, и не майся.
Вчера не выпил свою долю, а люди не без глаз - отметили.
- Не было в тех бутылках моей доли: на черенках ее, что ли, заработал?!
- У нас - котел. Вместе решали.
- Выходит, бросил в котел щепоть, черпай ведром?
Лысый замедлил шаг, продолжая говорить вполголоса:
- Грызун, а он шесть раз бегал, пока ногу не сломали, впрудил тебя мне.
Не прямо. Ты же знаешь эту гнилушку: он прямо ничего не скажет, но и я не
так глуп, как кажусь...
Зэки остановились без договоренности. Лысого не смутил долгий,
сумрачный взгляд Упорова. Несколько секунд они вглядывались молча и
напряженно друг другу в глаза, пока бригадир не закончил коротко то, к
чему подводил разговор:
- Ты бежишь, Вадим.
- Это решено, - подтвердил Упоров, успев подумать:
"Слава богу, все поверили!"
- Дело хозяйское, - Никандра был огорчен и не хотел скрывать свое
состояние. - Из тебя мог получиться настоящий бугор.
Он достал из кармана цветастую тряпицу, вытер взмокшую шею:
- Дорогу загораживать не стану, а чем могу - помогу. Пойдем, мент
заждался...
Старшего лейтенанта Упоров узнал сразу: им оказался тот самый офицер,
тогда еще лейтенант, что сидел в зале суда рядом с зеленоглазой Натальей
Камышиной и, краснея от собственной смелости, шептал ей что-то на ухо. Она
плакала. Он видел ее слезы, очень ими гордился в душе. Розовощекий чекист
с широкой полоской усов над тугими приятными губами нетерпеливо вышагивал
перед кирпичной стеной здания, где размещалась вахта, обходя повылезавшие
из земли травянистые кочки.
- Он, - кивнул Лысый, остановился у доски объявлений, где висели
фотографии двух пойманных в очередном побеге зэков.
- Здравствуйте, гражданин начальник! Вы меня вызывали?
Упоров остановился перед старшим лейтенантом, сложив за спиной руки.
- Давно! - обиженно выпалил старший лейтенант, но вскорости остыл,
говорил вполне миролюбиво. - Василий Пантелеймонович лично интересовался,
как идут у вас дела, Упоров.
Офицер протянул ему пачку "Казбека" и сказал, нервно оглядевшись по
сторонам:
- Возьмите.
- Благодарю, гражданин начальник, курить бросил.
- Все равно возьмите, - настаивал старший лейтенант. - Там - письмо от
вашей знакомой. Побыстрей!
Зэк взял пачку