я боготворю вас, - возразил Хозаров, начиная
приподниматься с коленопреклонного положения.
- А я вас не люблю, Сергей Петрович! Прежде я чувствовала к вам дружбу,
искреннюю дружбу, но теперь я вас презираю и презираю потому, что вы похожи
на других.
Хозаров встал и, ни слова не говоря, начал ходить по комнате.
- Из всего этого я вижу, - сказал он, - что вы не понимаете и не хотите
понять того, что совершается в душе моей.
- Я боялась это и думать, Сергей Петрович, и я боялась потому, что
все-таки вас уважала. Но если в самом деле в вас закралась эта несчастная
страсть, то зачем вы мне говорите об этом, какую вы думаете иметь для этого
цель? Вы думали успеть, вы думали сделать меня вашей любовницей, не так ли?
О, боже мой, как мне горько слышать такое обидное для меня ваше мнение! Но,
несмотря на это, я решаюсь объяснить вам, что вы ошиблись и жестоко ошиблись
во мне. Я люблю не вас, а другого, которого вы не знаете и не можете знать,
потому что он давно умер. Кроме того, я вам скажу словами Татьяны: "Я
другому отдана и буду век ему верна"; и к вам, Сергей Петрович, могу питать
одно только сожаление.
На эти слова герой мой ничего не отвечал, но снова встал перед хозяйкой
на колени, первоначально расцеловал ее руку и потом вдруг совершенно
неожиданно обхватил ее за талию и обхватил весьма дерзко и совершенно
неприлично, Варвара Александровна вся вспыхнула и хотела было вырваться; но
Хозаров держал крепко, гнев овладел молодою женщиною: с несвойственною ей
силою, она вырвала свою руку и ударила дерзкого безумца по щеке. Хозаров
вскочил; Мамилова тоже и выбежала из комнаты. Несколько минут Сергей
Петрович простоял, как полоумный, потом, взяв шляпу, вышел из кабинета,
прошел залу, лакейскую и очутился на крыльце, а вслед за тем, сев на
извозчика, велел себя везти домой, куда он возвратился, как и надо было
ожидать, сильно взбешенный: разругал отпиравшую ему двери горничную,
опрокинул стоявший немного не на месте стул и, войдя в свой кабинет,
первоначально лег вниз лицом на диван, а потом встал и принялся писать
записку к Варваре Александровне, которая начиналась следующим образом: "Я не
позволю вам смеяться над собою, у меня есть документ - ваша записка, которою
вы назначаете мне на бульваре свидание и которую я сейчас же отправлю к
вашему мужу, если вы..." Здесь он остановился, потому что в комнате
появилась, другой его друг, Татьяна Ивановна.
- Вот я и пришла, Сергей Петрович, - сказала девица Замшева.
Герой мой, и без того уже расстроенный, при виде друга-кредиторши
затрясся от досады.
- А вам что еще надобно от меня? - вскрикнул он не совсем ласковым
голосом, так что Татьяна Ивановна попятилась несколько назад.
- Да все о деньгах-то. Вы сами говорили мне побывать семнадцатого
числа.
- Какие у меня деньги для вас? Что такое за деньги?
- Как какие деньги? Мои деньги, - которые вы зажили у меня.
- Что у вас зажито, давно отдано, - и потому извольте, почтеннейшая,
убираться; я занят, мне некогда.
- Как отданы? Когда вы это отдали? Что вы это такое говорите? Не стыдно
ли вам выдумывать этакие нелепости? Я думаю, вся Москва знает, как я вас
содержала. Что вы это говорите?
- Я говорю, что извольте убираться, почтеннейшая, вон! Вот что я
говорю.
- Нет, извините, я не пойду
приподниматься с коленопреклонного положения.
- А я вас не люблю, Сергей Петрович! Прежде я чувствовала к вам дружбу,
искреннюю дружбу, но теперь я вас презираю и презираю потому, что вы похожи
на других.
Хозаров встал и, ни слова не говоря, начал ходить по комнате.
- Из всего этого я вижу, - сказал он, - что вы не понимаете и не хотите
понять того, что совершается в душе моей.
- Я боялась это и думать, Сергей Петрович, и я боялась потому, что
все-таки вас уважала. Но если в самом деле в вас закралась эта несчастная
страсть, то зачем вы мне говорите об этом, какую вы думаете иметь для этого
цель? Вы думали успеть, вы думали сделать меня вашей любовницей, не так ли?
О, боже мой, как мне горько слышать такое обидное для меня ваше мнение! Но,
несмотря на это, я решаюсь объяснить вам, что вы ошиблись и жестоко ошиблись
во мне. Я люблю не вас, а другого, которого вы не знаете и не можете знать,
потому что он давно умер. Кроме того, я вам скажу словами Татьяны: "Я
другому отдана и буду век ему верна"; и к вам, Сергей Петрович, могу питать
одно только сожаление.
На эти слова герой мой ничего не отвечал, но снова встал перед хозяйкой
на колени, первоначально расцеловал ее руку и потом вдруг совершенно
неожиданно обхватил ее за талию и обхватил весьма дерзко и совершенно
неприлично, Варвара Александровна вся вспыхнула и хотела было вырваться; но
Хозаров держал крепко, гнев овладел молодою женщиною: с несвойственною ей
силою, она вырвала свою руку и ударила дерзкого безумца по щеке. Хозаров
вскочил; Мамилова тоже и выбежала из комнаты. Несколько минут Сергей
Петрович простоял, как полоумный, потом, взяв шляпу, вышел из кабинета,
прошел залу, лакейскую и очутился на крыльце, а вслед за тем, сев на
извозчика, велел себя везти домой, куда он возвратился, как и надо было
ожидать, сильно взбешенный: разругал отпиравшую ему двери горничную,
опрокинул стоявший немного не на месте стул и, войдя в свой кабинет,
первоначально лег вниз лицом на диван, а потом встал и принялся писать
записку к Варваре Александровне, которая начиналась следующим образом: "Я не
позволю вам смеяться над собою, у меня есть документ - ваша записка, которою
вы назначаете мне на бульваре свидание и которую я сейчас же отправлю к
вашему мужу, если вы..." Здесь он остановился, потому что в комнате
появилась, другой его друг, Татьяна Ивановна.
- Вот я и пришла, Сергей Петрович, - сказала девица Замшева.
Герой мой, и без того уже расстроенный, при виде друга-кредиторши
затрясся от досады.
- А вам что еще надобно от меня? - вскрикнул он не совсем ласковым
голосом, так что Татьяна Ивановна попятилась несколько назад.
- Да все о деньгах-то. Вы сами говорили мне побывать семнадцатого
числа.
- Какие у меня деньги для вас? Что такое за деньги?
- Как какие деньги? Мои деньги, - которые вы зажили у меня.
- Что у вас зажито, давно отдано, - и потому извольте, почтеннейшая,
убираться; я занят, мне некогда.
- Как отданы? Когда вы это отдали? Что вы это такое говорите? Не стыдно
ли вам выдумывать этакие нелепости? Я думаю, вся Москва знает, как я вас
содержала. Что вы это говорите?
- Я говорю, что извольте убираться, почтеннейшая, вон! Вот что я
говорю.
- Нет, извините, я не пойду