вай в ладошки играть.
Затем молодые начали играть в весьма занимательную игру, которую Сергей
Петрович назвал в ладошки; она состояла в том, что оба они первоначально
ударяли друг друга правой ладонью в правую и левой в левую; потом правой в
левую и левой в правую, и, наконец, снова правой в правую, левой в левую, и
так далее.
Такого рода замысловатую игру молодые продолжали около получаса. Марье
Антоновне было очень весело. Катерина Архиповна, увидев, что молодые начали
заниматься игрою в ладошки, ушла в свою комнату. Хозаров первый покончил
играть.
- Ну, довольно! - сказал он.
- Давай, Серж, еще играть.
- Будет, милочка! Мне еще надобно с тобой поговорить о серьезном
предмете. Послушай, друг мой! - начал Хозаров с мрачным выражением лица. -
Катерина Архиповна очень дурно себя ведет в отношении меня: за всю мою
вежливость и почтение, которое я оказываю ей на каждом шагу, она говорит мне
беспрестанно колкости; да и к тому же, к чему ей мешаться в наши отношения:
мы муж и жена; между нами никто не может быть судьею.
- Она на тебя сердится, Серж. Она говорит, что ты обманщик и все
неправду сказал, что у тебя есть состояние.
- И это не ее дело, есть ли у меня состояние, или нет; она должна
только отдать тебе твое и наградить тебя, как следует, - и больше ничего! Я
даже полагаю, что ей гораздо было бы приличнее жить с своим семейством, чем
с нами.
- Она говорит, что ни за что этого не сделает; сама будет управлять
имением и жить с нами, а нам давать две тысячи в год.
- Вот тебе на!.. Прекрасно... бесподобно... Сама будет твоим имением
управлять и нам будет выдавать по копейкам... Надзирательница какая,
скажите, пожалуйста! Ты сделай милость, Мари, поговори ей, что это
невозможно: я для свадьбы задолжал, и у меня ни копейки уже нет; мне нужны
деньги; не без обеда же быть.
- Я уж ей говорила, Серж, по твоей просьбе; она говорит, что все у нас
будет; только деньги тебе в руки не хочет давать; она говорит, что ты ветрен
еще, в один год все промотаешь.
- О, черт возьми! Опять это не ее дело! Состояние твое - и кончено...
Что же, мы так целый век и будем на маменькиных помочах ходить? Ну, у нас
будут дети, тебе захочется в театр, в собрание, вздумается сделать вечер:
каждый раз ходить и кланяться: "Маменька, сделайте милость, одолжите
полтинничек!" Фу, черт возьми! Да из-за чего же? Из-за своего состояния! Ты,
Мари, еще молода; ты, может быть, этого не понимаешь, а это будет не жизнь,
а какая-то адская мука.
- Что делать, Серж! Она очень рассердилась, что ты состоянием-то своим
обманул, и на прошедшей неделе целый день плакала.
- Что ж такое, что я, может быть, и прибавил, или, лучше сказать, что,
любя тебя, скрыл, что имение мое расстроено. Катерина Архиповна сама меня
обманула чрез Антона Федотыча; он у меня при посторонних людях говорил, что
у тебя триста душ, тридцать тысяч, а где они?
- Ай нет, Серж! У меня нет трехсот душ; всего только сто.
- Ну, а денег сколько?
- Денег, я не знаю; тебе мамаша подарила сколько-то?
- Да что она мне подарила? Полторы тысячи; это до тридцати тысяч еще
очень далеко. Стало быть, мы все неправы.
- Да тебе кто это, Серж, говорил?.. Папаша?
- Антон Федотыч.
- Ну, вот видишь, он все говорит неправду. Меня сколько он раз
маленькую обманывал: пойдет в город к
Затем молодые начали играть в весьма занимательную игру, которую Сергей
Петрович назвал в ладошки; она состояла в том, что оба они первоначально
ударяли друг друга правой ладонью в правую и левой в левую; потом правой в
левую и левой в правую, и, наконец, снова правой в правую, левой в левую, и
так далее.
Такого рода замысловатую игру молодые продолжали около получаса. Марье
Антоновне было очень весело. Катерина Архиповна, увидев, что молодые начали
заниматься игрою в ладошки, ушла в свою комнату. Хозаров первый покончил
играть.
- Ну, довольно! - сказал он.
- Давай, Серж, еще играть.
- Будет, милочка! Мне еще надобно с тобой поговорить о серьезном
предмете. Послушай, друг мой! - начал Хозаров с мрачным выражением лица. -
Катерина Архиповна очень дурно себя ведет в отношении меня: за всю мою
вежливость и почтение, которое я оказываю ей на каждом шагу, она говорит мне
беспрестанно колкости; да и к тому же, к чему ей мешаться в наши отношения:
мы муж и жена; между нами никто не может быть судьею.
- Она на тебя сердится, Серж. Она говорит, что ты обманщик и все
неправду сказал, что у тебя есть состояние.
- И это не ее дело, есть ли у меня состояние, или нет; она должна
только отдать тебе твое и наградить тебя, как следует, - и больше ничего! Я
даже полагаю, что ей гораздо было бы приличнее жить с своим семейством, чем
с нами.
- Она говорит, что ни за что этого не сделает; сама будет управлять
имением и жить с нами, а нам давать две тысячи в год.
- Вот тебе на!.. Прекрасно... бесподобно... Сама будет твоим имением
управлять и нам будет выдавать по копейкам... Надзирательница какая,
скажите, пожалуйста! Ты сделай милость, Мари, поговори ей, что это
невозможно: я для свадьбы задолжал, и у меня ни копейки уже нет; мне нужны
деньги; не без обеда же быть.
- Я уж ей говорила, Серж, по твоей просьбе; она говорит, что все у нас
будет; только деньги тебе в руки не хочет давать; она говорит, что ты ветрен
еще, в один год все промотаешь.
- О, черт возьми! Опять это не ее дело! Состояние твое - и кончено...
Что же, мы так целый век и будем на маменькиных помочах ходить? Ну, у нас
будут дети, тебе захочется в театр, в собрание, вздумается сделать вечер:
каждый раз ходить и кланяться: "Маменька, сделайте милость, одолжите
полтинничек!" Фу, черт возьми! Да из-за чего же? Из-за своего состояния! Ты,
Мари, еще молода; ты, может быть, этого не понимаешь, а это будет не жизнь,
а какая-то адская мука.
- Что делать, Серж! Она очень рассердилась, что ты состоянием-то своим
обманул, и на прошедшей неделе целый день плакала.
- Что ж такое, что я, может быть, и прибавил, или, лучше сказать, что,
любя тебя, скрыл, что имение мое расстроено. Катерина Архиповна сама меня
обманула чрез Антона Федотыча; он у меня при посторонних людях говорил, что
у тебя триста душ, тридцать тысяч, а где они?
- Ай нет, Серж! У меня нет трехсот душ; всего только сто.
- Ну, а денег сколько?
- Денег, я не знаю; тебе мамаша подарила сколько-то?
- Да что она мне подарила? Полторы тысячи; это до тридцати тысяч еще
очень далеко. Стало быть, мы все неправы.
- Да тебе кто это, Серж, говорил?.. Папаша?
- Антон Федотыч.
- Ну, вот видишь, он все говорит неправду. Меня сколько он раз
маленькую обманывал: пойдет в город к