это очень!
- Разбавь водой и положи побольше сахару! - посоветовал ему Егор
Егорыч.
Антип Ильич, рассиропив рейнвейн водой и всыпав в стакан огромное
количество сахару, покончил с болем и после того тотчас раскраснелся в лице,
как маков цвет.
В противуположность своим сотоварищам, Егор Егорыч, выпив с
удовольствием свой стакан, выпил затем и еще стакан, делая это, кажется, для
того, чтобы прибодриться немного; но он нисколько не достигнул того, а
только еще более осовел, так что, возвращаясь назад в Кассель, Егор Егорыч
всю дорогу дремал и даже слегка похрапывал.
Осмотрев таким образом Кассель, Марфины направили свой путь в Кельн.
Егор Егорыч в этом случае имел в виду показать Сусанне Николаевне кельнский
собор, заранее предчувствуя, в какой восторг она придет от этого храма, и
ожидание его вполне оправдалось; случилось так, что в Кельн они приехали к
обеду и в четыре часа отправились в собор, где совершалось подготовление к
первому причащению молодых девушек. Когда Марфины в сопровождении Антипа
Ильича вошли в храм, то юные причастницы, и все словно бы прехорошенькие, в
своих белых платьицах, в тюлевых вуалях и цветах, чопорно сидели на
церковных лавках, и между ними нет-нет да и промелькнет какой-нибудь молодой
и тоже красивый из себя каноник. Патеры же стояли с наклоненными головами
перед алтарями, на которых горели свечи, слабо споря с дневным еще светом,
пробивавшимся в расписные стекла собора.
Охваченная всем этим, Сусанна Николаевна просто начала молиться
по-русски, шепча молитвы и даже крестясь; то же самое делал и Антип Ильич,
только креститься в нерусском храме он считал грехом. Но Егор Егорыч
погружен был в какие-то случайные размышления по поводу не забытого им
изречения Сперанского, который в своем письме о мистическом богословии
говорил, что одни только ангелы и мудрые востока, то есть три царя,
пришедшие ко Христу на поклонение, знали его небесное достоинство; а в
кельнском соборе отведено такое огромное значение сим царям, но отчего же и
простые пастыри не символированы тут? - спросил он вместе с тем себя.
Из Кельна Егор Егорыч вознамерился проехать с Сусанной Николаевной по
Рейну до Майнца, ожидая на этом пути видеть, как Сусанна Николаевна станет
любоваться видами поэтической реки Германии; но недуги Егора Егорыча лишили
его этого удовольствия, потому что, как только мои путники вошли на пароход,
то на них подул такой холодный ветер, что Антип Ильич поспешил немедленно же
увести своего господина в каюту; Сусанна же Николаевна осталась на палубе,
где к ней обратился с разговором болтливейший из болтливейших эльзасцев и
начал ей по-французски объяснять, что виднеющиеся местами замки на горах
называются разбойничьими гнездами, потому что в них прежде жили бароны и
грабили проезжавшие по Рейну суда, и что в их даже пароход скоро выстрелят,
- и действительно на одном повороте Рейна раздался выстрел. Указал потом
эльзасец Сусанне Николаевне на гору, покрытую виноградниками, где будто бы
исключительно выделывается знаменитое вино иоганнисбергер. Когда эльзасец,
наконец, оставил в покое Сусанну Николаевну, к ней подошел выходивший по
временам на палубу Антип Ильич.
- А ведь наша Волга, сударыня, лучше Рейна, - сказал он.
- Чем же? - спросила его Сусанна Николаевна.
- У нас все церкви и монастыри
- Разбавь водой и положи побольше сахару! - посоветовал ему Егор
Егорыч.
Антип Ильич, рассиропив рейнвейн водой и всыпав в стакан огромное
количество сахару, покончил с болем и после того тотчас раскраснелся в лице,
как маков цвет.
В противуположность своим сотоварищам, Егор Егорыч, выпив с
удовольствием свой стакан, выпил затем и еще стакан, делая это, кажется, для
того, чтобы прибодриться немного; но он нисколько не достигнул того, а
только еще более осовел, так что, возвращаясь назад в Кассель, Егор Егорыч
всю дорогу дремал и даже слегка похрапывал.
Осмотрев таким образом Кассель, Марфины направили свой путь в Кельн.
Егор Егорыч в этом случае имел в виду показать Сусанне Николаевне кельнский
собор, заранее предчувствуя, в какой восторг она придет от этого храма, и
ожидание его вполне оправдалось; случилось так, что в Кельн они приехали к
обеду и в четыре часа отправились в собор, где совершалось подготовление к
первому причащению молодых девушек. Когда Марфины в сопровождении Антипа
Ильича вошли в храм, то юные причастницы, и все словно бы прехорошенькие, в
своих белых платьицах, в тюлевых вуалях и цветах, чопорно сидели на
церковных лавках, и между ними нет-нет да и промелькнет какой-нибудь молодой
и тоже красивый из себя каноник. Патеры же стояли с наклоненными головами
перед алтарями, на которых горели свечи, слабо споря с дневным еще светом,
пробивавшимся в расписные стекла собора.
Охваченная всем этим, Сусанна Николаевна просто начала молиться
по-русски, шепча молитвы и даже крестясь; то же самое делал и Антип Ильич,
только креститься в нерусском храме он считал грехом. Но Егор Егорыч
погружен был в какие-то случайные размышления по поводу не забытого им
изречения Сперанского, который в своем письме о мистическом богословии
говорил, что одни только ангелы и мудрые востока, то есть три царя,
пришедшие ко Христу на поклонение, знали его небесное достоинство; а в
кельнском соборе отведено такое огромное значение сим царям, но отчего же и
простые пастыри не символированы тут? - спросил он вместе с тем себя.
Из Кельна Егор Егорыч вознамерился проехать с Сусанной Николаевной по
Рейну до Майнца, ожидая на этом пути видеть, как Сусанна Николаевна станет
любоваться видами поэтической реки Германии; но недуги Егора Егорыча лишили
его этого удовольствия, потому что, как только мои путники вошли на пароход,
то на них подул такой холодный ветер, что Антип Ильич поспешил немедленно же
увести своего господина в каюту; Сусанна же Николаевна осталась на палубе,
где к ней обратился с разговором болтливейший из болтливейших эльзасцев и
начал ей по-французски объяснять, что виднеющиеся местами замки на горах
называются разбойничьими гнездами, потому что в них прежде жили бароны и
грабили проезжавшие по Рейну суда, и что в их даже пароход скоро выстрелят,
- и действительно на одном повороте Рейна раздался выстрел. Указал потом
эльзасец Сусанне Николаевне на гору, покрытую виноградниками, где будто бы
исключительно выделывается знаменитое вино иоганнисбергер. Когда эльзасец,
наконец, оставил в покое Сусанну Николаевну, к ней подошел выходивший по
временам на палубу Антип Ильич.
- А ведь наша Волга, сударыня, лучше Рейна, - сказал он.
- Чем же? - спросила его Сусанна Николаевна.
- У нас все церкви и монастыри