о
место, - придумал он.
- Да, это хорошо, - одобрил немец и крикнул старшему помощнику своему:
- Папье-фаяр{12}!
Тот отмахнул копеек на пятьдесят фаяру и, свернув его в трубочку, подал
Аггею Никитичу.
Молодая пани между тем не уходила из аптекарской залы. Сначала она
внимательно смотрела на довольно красивого помощника, приготовлявшего Аггею
Никитичу папье-фаяр, а потом и на Аггея Никитича, который, в свою очередь,
раскланявшись с старым аптекарем и его молодой супругой, вышел из аптеки с
совершенно отуманенной головой. Не нужно, я думаю, говорить, что он на
другой же день с одиннадцати еще часов принялся ездить по длинной улице, на
которой часов в двенадцать встретил пани-аптекаршу на скромных саночках, но
одетою с тою прелестью, с какой умеют одеваться польки. Аггей Никитич
почтительно снял перед пани шапку, и она ему низко-низко поклонилась.
Подобные встречи Аггея Никитича с молодою аптекаршей стали потом повторяться
каждодневно, и нельзя при этом не удивиться, каким образом Миропа
Дмитриевна, дама столь проницательная, не подметила резкой перемены, которая
произошла в наружности Аггея Никитича с первого же дня его знакомства с
очаровательной аптекаршей. Не говоря уже о том, что каждое утро он надевал
лучший сюртук, лучшую шинель свою, что бакенбарды его стали опять плотно
прилегать к щекам, так как Аггей Никитич держал их целые ночи крепко
привязанными белой косынкой, но самое выражение глаз и лица его было
совершенно иное: он как бы расцвел, ожил и ясно давал тем знать, что любить
и быть любимым было главным его призванием в жизни.
В тот день, в который Миропа Дмитриевна задумала предпринять против
Аггея Никитича атаку, его постигнуло нечто более серьезное, чем мимолетные
встречи с пани, потому что она не то что встретилась с ним, а, нагнав,
велела кучеру ехать рядом и отнеслась к Аггею Никитичу:
- Пан Зверев, узнайте, пожалуйста, когда начнутся собрания: их затевает
здешний откупщик, но муж от меня это таит, а я непременно хочу бывать на
этих собраниях! Узнаете?
- С великою готовностью, - отвечал Аггей Никитич, обрадованный
надеждою, что он будет встречаться с аптекаршей не только что на улице, но и
в собраниях, станет танцевать с нею, разговаривать. - Я послезавтра же
уведомлю вас об этом! - присовокупил он.
- Дзенкуен!* - произнесла панна аптекарша и крикнула кучеру: - Пошел!
______________
* Благодарю! (Прим. автора.).
Тот пустил лошадь полной рысью; но и Аггей Никитич, не преминув сказать
своему кучеру: "Пошел и ты!", скоро нагнал аптекаршу.
- О-то, мы гоняемся с вами; посмотрим, кто кого обгонит! - весело
воскликнула пани и велела кучеру ехать еще скорее.
Аггей Никитич на своем иноходце тоже не отставал от нее; таким образом
они ехали, только что не касаясь друг друга плечами, и хоть не говорили
между собою, но зато ласково и весело переглядывались.
Дома Аггея Никитича ожидал опять-таки приятный обед с вишневкою и с
заметною нежностью со стороны супруги. Он же, сев за стол, немедля сказал
Миропе Дмитриевне:
- Ты сегодня поедешь к своей откупщице?
- Непременно! - отвечала Миропа Дмитриевна.
- Спроси ее, правда ли, что она с мужем своим затевает устроить здесь
на всю зиму собрание?.. Если это справедливо, то скажи, чтобы они меня также
записали.
- Да тут нечего спраши
место, - придумал он.
- Да, это хорошо, - одобрил немец и крикнул старшему помощнику своему:
- Папье-фаяр{12}!
Тот отмахнул копеек на пятьдесят фаяру и, свернув его в трубочку, подал
Аггею Никитичу.
Молодая пани между тем не уходила из аптекарской залы. Сначала она
внимательно смотрела на довольно красивого помощника, приготовлявшего Аггею
Никитичу папье-фаяр, а потом и на Аггея Никитича, который, в свою очередь,
раскланявшись с старым аптекарем и его молодой супругой, вышел из аптеки с
совершенно отуманенной головой. Не нужно, я думаю, говорить, что он на
другой же день с одиннадцати еще часов принялся ездить по длинной улице, на
которой часов в двенадцать встретил пани-аптекаршу на скромных саночках, но
одетою с тою прелестью, с какой умеют одеваться польки. Аггей Никитич
почтительно снял перед пани шапку, и она ему низко-низко поклонилась.
Подобные встречи Аггея Никитича с молодою аптекаршей стали потом повторяться
каждодневно, и нельзя при этом не удивиться, каким образом Миропа
Дмитриевна, дама столь проницательная, не подметила резкой перемены, которая
произошла в наружности Аггея Никитича с первого же дня его знакомства с
очаровательной аптекаршей. Не говоря уже о том, что каждое утро он надевал
лучший сюртук, лучшую шинель свою, что бакенбарды его стали опять плотно
прилегать к щекам, так как Аггей Никитич держал их целые ночи крепко
привязанными белой косынкой, но самое выражение глаз и лица его было
совершенно иное: он как бы расцвел, ожил и ясно давал тем знать, что любить
и быть любимым было главным его призванием в жизни.
В тот день, в который Миропа Дмитриевна задумала предпринять против
Аггея Никитича атаку, его постигнуло нечто более серьезное, чем мимолетные
встречи с пани, потому что она не то что встретилась с ним, а, нагнав,
велела кучеру ехать рядом и отнеслась к Аггею Никитичу:
- Пан Зверев, узнайте, пожалуйста, когда начнутся собрания: их затевает
здешний откупщик, но муж от меня это таит, а я непременно хочу бывать на
этих собраниях! Узнаете?
- С великою готовностью, - отвечал Аггей Никитич, обрадованный
надеждою, что он будет встречаться с аптекаршей не только что на улице, но и
в собраниях, станет танцевать с нею, разговаривать. - Я послезавтра же
уведомлю вас об этом! - присовокупил он.
- Дзенкуен!* - произнесла панна аптекарша и крикнула кучеру: - Пошел!
______________
* Благодарю! (Прим. автора.).
Тот пустил лошадь полной рысью; но и Аггей Никитич, не преминув сказать
своему кучеру: "Пошел и ты!", скоро нагнал аптекаршу.
- О-то, мы гоняемся с вами; посмотрим, кто кого обгонит! - весело
воскликнула пани и велела кучеру ехать еще скорее.
Аггей Никитич на своем иноходце тоже не отставал от нее; таким образом
они ехали, только что не касаясь друг друга плечами, и хоть не говорили
между собою, но зато ласково и весело переглядывались.
Дома Аггея Никитича ожидал опять-таки приятный обед с вишневкою и с
заметною нежностью со стороны супруги. Он же, сев за стол, немедля сказал
Миропе Дмитриевне:
- Ты сегодня поедешь к своей откупщице?
- Непременно! - отвечала Миропа Дмитриевна.
- Спроси ее, правда ли, что она с мужем своим затевает устроить здесь
на всю зиму собрание?.. Если это справедливо, то скажи, чтобы они меня также
записали.
- Да тут нечего спраши