книг очень мало еще успела прочесть! - сказала она.
- О, бог с ними!.. Такое ли теперь время!
- Я прежде всего стала было читать Сен-Мартена и...
- И?.. - поспешил ее спросить Егор Егорыч.
- И очень мало понимала его.
Егор Егорыч нахмурился и потер себе лоб.
- Это понятно! - проговорил он. - Я со временем буду руководить вас
несколько при чтении.
- Пожалуйста! - протянула Сусанна.
Вместо того, чтобы начать свое руководство со временем, Егор Егорыч, по
свойственной ему нетерпеливости и торопливости, в тот же день, приехав после
этого разговора с Сусанной домой, принялся составлять для нее экстракт из
книги Сен-Мартена.
"Что истина существует, - накидывал он своим крупным почерком, - это
так же непреложно, как то, что существуете вы, я, воздух, земля, и вящим
доказательством сего может служить, что всяк, стремящийся отринуть бытие
истины, прежде всего стремится на место ее поставить другую истину".
Отделивши чертой этот тезис, он продолжал:
"Добро для всякого существа есть исполнение сродственного ему закона, а
зло есть то, что оному противится; но так как первоначальный закон есть для
всех един, то добро, или исполнение сего закона, должно быть и само едино и
без изъятия истинно, хотя бы собой и обнимало бесконечное число существ".
Еще раз отчеркнувши на этом месте, Егор Егорыч писал далее:
"Но откуда же начало зла проистекло?.. Не в природе же бога оно
таится?.. Не самолично же оно и не равносильно добру?.. Оно, как я уже в
предыдущем параграфе определил, есть неисполнение существами, по данной им
свободе, своего прирожденного закона; примеры тому: падение сатаны, падение
Адама и Евы. Господь бог так благ к высшим существам мироздания, что не
хотел их стеснить даже добром. Они могут исполнять законы добродетели и не
исполнять их, и только с удалением от добра они все больнее будут
чувствовать страдания. Положения эти признавали все великие учители церкви,
и на них же утвердил основание своей книги Сен-Мартен".
На этом месте снова черта и снова продолжение:
"Если существа свободны, - может быть, скажете вы, - то они могут
делать все, что пожелают!.. Нет, не все! - возражаю я. Нам дана воля,
которая слагается из разума и чувства, и этими двумя орудиями должна
ограничиваться наша свобода. Положим, я хочу нечто сделать, про что мой
разум неодобрительно мыслит, и я должен воздержаться от сего. Положим, я,
обуреваемый грубыми плотскими пожеланиями моего темперамента, стремлюсь
осуществить, что противно мне и от чего отвращается мое чувство, - опять
следует воздержаться и уклониться".
Тихие шаги вошедшего в комнату Антипа Ильича прервали занятия Егора
Егорыча.
- Вас желает видеть подполковница Зудченко!.. - доложил он своим
кротким голосом.
Егор Егорыч изобразил на лице своем удивление.
- Они говорят, что у них живет на квартире адмиральша Рыжова! -
присовокупил Антип Ильич.
- Проси, проси! - затараторил Егор Егорыч, видимо, испугавшийся даже
этого посещения.
Приглашенная Антипом Ильичом Миропа Дмитриевна вошла. Она была, по
обыкновению, кокетливо одета: но в то же время выглядывала несколько
утомленною и измученною: освежающие лицо ее притиранья как будто бы на этот
раз были забыты; на висках ее весьма заметно виднелось несколько седых
волос, которые Ми
- О, бог с ними!.. Такое ли теперь время!
- Я прежде всего стала было читать Сен-Мартена и...
- И?.. - поспешил ее спросить Егор Егорыч.
- И очень мало понимала его.
Егор Егорыч нахмурился и потер себе лоб.
- Это понятно! - проговорил он. - Я со временем буду руководить вас
несколько при чтении.
- Пожалуйста! - протянула Сусанна.
Вместо того, чтобы начать свое руководство со временем, Егор Егорыч, по
свойственной ему нетерпеливости и торопливости, в тот же день, приехав после
этого разговора с Сусанной домой, принялся составлять для нее экстракт из
книги Сен-Мартена.
"Что истина существует, - накидывал он своим крупным почерком, - это
так же непреложно, как то, что существуете вы, я, воздух, земля, и вящим
доказательством сего может служить, что всяк, стремящийся отринуть бытие
истины, прежде всего стремится на место ее поставить другую истину".
Отделивши чертой этот тезис, он продолжал:
"Добро для всякого существа есть исполнение сродственного ему закона, а
зло есть то, что оному противится; но так как первоначальный закон есть для
всех един, то добро, или исполнение сего закона, должно быть и само едино и
без изъятия истинно, хотя бы собой и обнимало бесконечное число существ".
Еще раз отчеркнувши на этом месте, Егор Егорыч писал далее:
"Но откуда же начало зла проистекло?.. Не в природе же бога оно
таится?.. Не самолично же оно и не равносильно добру?.. Оно, как я уже в
предыдущем параграфе определил, есть неисполнение существами, по данной им
свободе, своего прирожденного закона; примеры тому: падение сатаны, падение
Адама и Евы. Господь бог так благ к высшим существам мироздания, что не
хотел их стеснить даже добром. Они могут исполнять законы добродетели и не
исполнять их, и только с удалением от добра они все больнее будут
чувствовать страдания. Положения эти признавали все великие учители церкви,
и на них же утвердил основание своей книги Сен-Мартен".
На этом месте снова черта и снова продолжение:
"Если существа свободны, - может быть, скажете вы, - то они могут
делать все, что пожелают!.. Нет, не все! - возражаю я. Нам дана воля,
которая слагается из разума и чувства, и этими двумя орудиями должна
ограничиваться наша свобода. Положим, я хочу нечто сделать, про что мой
разум неодобрительно мыслит, и я должен воздержаться от сего. Положим, я,
обуреваемый грубыми плотскими пожеланиями моего темперамента, стремлюсь
осуществить, что противно мне и от чего отвращается мое чувство, - опять
следует воздержаться и уклониться".
Тихие шаги вошедшего в комнату Антипа Ильича прервали занятия Егора
Егорыча.
- Вас желает видеть подполковница Зудченко!.. - доложил он своим
кротким голосом.
Егор Егорыч изобразил на лице своем удивление.
- Они говорят, что у них живет на квартире адмиральша Рыжова! -
присовокупил Антип Ильич.
- Проси, проси! - затараторил Егор Егорыч, видимо, испугавшийся даже
этого посещения.
Приглашенная Антипом Ильичом Миропа Дмитриевна вошла. Она была, по
обыкновению, кокетливо одета: но в то же время выглядывала несколько
утомленною и измученною: освежающие лицо ее притиранья как будто бы на этот
раз были забыты; на висках ее весьма заметно виднелось несколько седых
волос, которые Ми