втра на платье куплю, и той куплю mademoiselle...
как ее, mademoiselle Blanche, что ли, ей тоже на платье куплю. Переведи ей,
Прасковья!
- Merci, madame, - умильно присела mademoiselle Blanche, искривив рот
в насмешливую улыбку, которою обменялась с Де-Грие и генералом. Генерал
отчасти конфузился и ужасно был рад, когда мы добрались до аллеи.
- Федосья, Федосья-то, думаю, как удивится теперь, - говорила бабушка,
вспоминая о знакомой генеральской нянюшке. - И ей нужно на платье подарить.
Эй, Алексей Иванович, Алексей Иванович, подай этому нищему!
По дороге проходил какой-то оборванец, с скрюченною спиной, и глядел
на нас.
- Да это, может быть, и не нищий, а какой-нибудь прощелыга, бабушка.
- Дай! дай! дай ему гульден!
Я подошел и подал. Он посмотрел на меня с диким недоумением, однако
молча взял гульден. От него пахло вином.
- А ты, Алексей Иванович, не пробовал еще счастия?
- Нет, бабушка.
- А у самого глаза горели, я видела.
- Я еще попробую, бабушка, непременно, потом.
- И прямо ставь на zero! Вот увидишь! Сколько у тебя капиталу?
- Всего только двадцать фридрихсдоров, бабушка.
- Немного. Пятьдесят фридрихсдоров я тебе дам взаймы, если хочешь. Вот
этот самый сверток и бери, а ты, батюшка, все-таки не жди, тебе не дам! -
вдруг обратилась она к генералу.
Того точно перевернуло, но он промолчал. Де-Грие нахмурился.
- Que diable, c'est une terrible vieille!45 - прошептал он сквозь зубы
генералу.
- Нищий, нищий, опять нищий! - закричала бабушка. - Алексей Иванович,
дай и этому гульден.
На этот раз повстречался седой старик, с деревянной ногой, в каком-то
синем длиннополом сюртуке и с длинною тростью в руках. Он похож был на
старого солдата. Но когда я протянул ему гульден, он сделал шаг назад и
грозно осмотрел меня.
- Was ist's der Teufel!46 - крикнул он, прибавив к этому еще с десяток
ругательств.
- Ну дурак! - крикнула бабушка, махнув рукой. - Везите дальше!
Проголодалась! Теперь сейчас обедать, потом немного поваляюсь и опять туда.
- Вы опять хотите играть, бабушка? - крикнул я.
- Как бы ты думал? Что вы-то здесь сидите да киснете, так и мне на вас
смотреть?
- Mais, madame, - приблизился Де-Грие, - les chances vent tourner, une
seule mauvaise chance et vous perdrez tout... surtout avec votre jeu...
c'etait terrible!47
- Vous perdrez absolument48, - защебетала m-lle Blanche.
--------
45 - Черт возьми, ужасная старуха (франц.).
46 - Черт побери, что это такое! (нем.).
47 - Но, сударыня, удача может изменить, один неудачный ход - и вы
потеряете все... особенно с вашими ставками... это ужасно! (франц.).
48 - Вы потеряете непременно (франц.).
- Да вам-то всем какое дело? Не ваши проиграю - свои! А где этот
мистер Астлей? - спросила она меня.
- В воксале остался, бабушка.
- Жаль; вот этот так хороший человек.
Прибыв домой, бабушка еще на лестнице, встретив обер-кельнера,
подозвала его и похвастала своим выигрышем; затем позвала Федосью, подарила
ей три фридрихсдора и велела подавать обедать. Федосья и Марфа так и
рассыпались пред нею за обедом.
- Смотрю я на вас, матушка, - трещала Марфа, - и говорю Потапычу, что
это наша матушка хочет делать. А на столе денег-то, денег-то, батюшки!
всю-то жизнь столько денег не видывала, а всё кругом господа, всё одни
господа сидят. И о
как ее, mademoiselle Blanche, что ли, ей тоже на платье куплю. Переведи ей,
Прасковья!
- Merci, madame, - умильно присела mademoiselle Blanche, искривив рот
в насмешливую улыбку, которою обменялась с Де-Грие и генералом. Генерал
отчасти конфузился и ужасно был рад, когда мы добрались до аллеи.
- Федосья, Федосья-то, думаю, как удивится теперь, - говорила бабушка,
вспоминая о знакомой генеральской нянюшке. - И ей нужно на платье подарить.
Эй, Алексей Иванович, Алексей Иванович, подай этому нищему!
По дороге проходил какой-то оборванец, с скрюченною спиной, и глядел
на нас.
- Да это, может быть, и не нищий, а какой-нибудь прощелыга, бабушка.
- Дай! дай! дай ему гульден!
Я подошел и подал. Он посмотрел на меня с диким недоумением, однако
молча взял гульден. От него пахло вином.
- А ты, Алексей Иванович, не пробовал еще счастия?
- Нет, бабушка.
- А у самого глаза горели, я видела.
- Я еще попробую, бабушка, непременно, потом.
- И прямо ставь на zero! Вот увидишь! Сколько у тебя капиталу?
- Всего только двадцать фридрихсдоров, бабушка.
- Немного. Пятьдесят фридрихсдоров я тебе дам взаймы, если хочешь. Вот
этот самый сверток и бери, а ты, батюшка, все-таки не жди, тебе не дам! -
вдруг обратилась она к генералу.
Того точно перевернуло, но он промолчал. Де-Грие нахмурился.
- Que diable, c'est une terrible vieille!45 - прошептал он сквозь зубы
генералу.
- Нищий, нищий, опять нищий! - закричала бабушка. - Алексей Иванович,
дай и этому гульден.
На этот раз повстречался седой старик, с деревянной ногой, в каком-то
синем длиннополом сюртуке и с длинною тростью в руках. Он похож был на
старого солдата. Но когда я протянул ему гульден, он сделал шаг назад и
грозно осмотрел меня.
- Was ist's der Teufel!46 - крикнул он, прибавив к этому еще с десяток
ругательств.
- Ну дурак! - крикнула бабушка, махнув рукой. - Везите дальше!
Проголодалась! Теперь сейчас обедать, потом немного поваляюсь и опять туда.
- Вы опять хотите играть, бабушка? - крикнул я.
- Как бы ты думал? Что вы-то здесь сидите да киснете, так и мне на вас
смотреть?
- Mais, madame, - приблизился Де-Грие, - les chances vent tourner, une
seule mauvaise chance et vous perdrez tout... surtout avec votre jeu...
c'etait terrible!47
- Vous perdrez absolument48, - защебетала m-lle Blanche.
--------
45 - Черт возьми, ужасная старуха (франц.).
46 - Черт побери, что это такое! (нем.).
47 - Но, сударыня, удача может изменить, один неудачный ход - и вы
потеряете все... особенно с вашими ставками... это ужасно! (франц.).
48 - Вы потеряете непременно (франц.).
- Да вам-то всем какое дело? Не ваши проиграю - свои! А где этот
мистер Астлей? - спросила она меня.
- В воксале остался, бабушка.
- Жаль; вот этот так хороший человек.
Прибыв домой, бабушка еще на лестнице, встретив обер-кельнера,
подозвала его и похвастала своим выигрышем; затем позвала Федосью, подарила
ей три фридрихсдора и велела подавать обедать. Федосья и Марфа так и
рассыпались пред нею за обедом.
- Смотрю я на вас, матушка, - трещала Марфа, - и говорю Потапычу, что
это наша матушка хочет делать. А на столе денег-то, денег-то, батюшки!
всю-то жизнь столько денег не видывала, а всё кругом господа, всё одни
господа сидят. И о