особенно
внимательно и почтительно рассчитались. Ей приходилось получить ровно
четыреста двадцать фридрихсдоров, то есть четыре тысячи флоринов и двадцать
фридрихсдоров. Двадцать фридрихсдоров ей выдали золотом, а четыре тысячи -
банковыми билетами.
На этот раз бабушка уже не звала Потапыча; она была занята не тем. Она
даже не толкалась и не дрожала снаружи. Она, если можно так выразиться,
дрожала изнутри. Вся на чем-то сосредоточилась, так и прицелилась:
- Алексей Иванович! он сказал, зараз можно только четыре тысячи
флоринов поставить? На, бери, ставь эти все четыре на красную, - решила
бабушка.
Было бесполезно отговаривать. Колесо завертелось.
- Rouge! - провозгласил крупер.
Опять выигрыш в четыре тысячи флоринов, всего, стало быть, восемь.
- Четыре сюда мне давай, а четыре ставь опять на красную, -
командовала бабушка.
Я поставил опять четыре тысячи.
- Rouge! - провозгласил снова крупер.
- Итого двенадцать! Давай их все сюда. Золото ссыпай сюда, в кошелек,
а билеты спрячь.
- Довольно! Домой! Откатите кресла!
Глава XI
Кресла откатили к дверям, на другой конец залы. Бабушка сияла. Все
наши стеснились тотчас же кругом нее с поздравлениями. Как ни эксцентрично
было поведение бабушки, но ее триумф покрывал многое, и генерал уже не
боялся скомпрометировать себя в публике родственными отношениями с такой
странной женщиной. С снисходительною и фамильярно-веселою улыбкою, как бы
теша ребенка, поздравил он бабушку. Впрочем, он был видимо поражен, равно
как и все зрители. Кругом говорили и указывали на бабушку. Многие проходили
мимо нее, чтобы ближе ее рассмотреть. Мистер Астлей толковал о ней в
стороне с двумя своими знакомыми англичанами. Несколько величавых
зрительниц, дам, с величавым недоумением рассматривали ее как какое-то
чудо. Де-Грие так и рассыпался в поздравлениях и улыбках.
- Quelle victoire!42 - говорил он.
- Mais, madame, c'etait du feu!43 - прибавила с заигрывающей улыбкой
mademoiselle Blanche.
--------
42 - Какая победа! (франц.).
43 - Но, сударыня, это было блестяще! (франц.).
- Да-с, вот взяла да и выиграла двенадцать тысяч флоринов! Какое
двенадцать, а золото-то? С золотом почти что тринадцать выйдет. Это сколько
по-нашему? Тысяч шесть, что ли, будет?
Я доложил, что и за семь перевалило, а по теперешнему курсу, пожалуй,
и до восьми дойдет.
- Шутка, восемь тысяч! А вы-то сидите здесь, колпаки, ничего не
делаете! Потапыч, Марфа, видели?
- Матушка, да как это вы? Восемь тысяч рублей, - восклицала,
извиваясь, Марфа.
- Нате, вот вам от меня по пяти золотых, вот! Потапыч и Марфа
бросились целовать ручки.
- И носильщикам дать по фридрихсдору. Дай им по золотому, Алексей
Иванович. Что это лакей кланяется, и другой тоже? Поздравляют? Дай им тоже
по фридрихсдору.
- Madame la princesse... un pauvre expatrie... malheur continuel... le
princes russes sont si genereux44, - увивалась около кресел одна личность в
истасканном сюртуке, пестром жилете, в усах, держа картуз на отлете и с
подобострастною улыбкой...
--------
44 - Госпожа княгиня... бедный эмигрант... постоянное несчастье...
русские князья так щедры... (франц.).
- Дай ему тоже фридрихсдор. Нет, дай два; ну, довольно, а то конца с
ними не будет. Подымите, везите! Прасковья, - обратилась она к Полине
Александровне, - я тебе за
внимательно и почтительно рассчитались. Ей приходилось получить ровно
четыреста двадцать фридрихсдоров, то есть четыре тысячи флоринов и двадцать
фридрихсдоров. Двадцать фридрихсдоров ей выдали золотом, а четыре тысячи -
банковыми билетами.
На этот раз бабушка уже не звала Потапыча; она была занята не тем. Она
даже не толкалась и не дрожала снаружи. Она, если можно так выразиться,
дрожала изнутри. Вся на чем-то сосредоточилась, так и прицелилась:
- Алексей Иванович! он сказал, зараз можно только четыре тысячи
флоринов поставить? На, бери, ставь эти все четыре на красную, - решила
бабушка.
Было бесполезно отговаривать. Колесо завертелось.
- Rouge! - провозгласил крупер.
Опять выигрыш в четыре тысячи флоринов, всего, стало быть, восемь.
- Четыре сюда мне давай, а четыре ставь опять на красную, -
командовала бабушка.
Я поставил опять четыре тысячи.
- Rouge! - провозгласил снова крупер.
- Итого двенадцать! Давай их все сюда. Золото ссыпай сюда, в кошелек,
а билеты спрячь.
- Довольно! Домой! Откатите кресла!
Глава XI
Кресла откатили к дверям, на другой конец залы. Бабушка сияла. Все
наши стеснились тотчас же кругом нее с поздравлениями. Как ни эксцентрично
было поведение бабушки, но ее триумф покрывал многое, и генерал уже не
боялся скомпрометировать себя в публике родственными отношениями с такой
странной женщиной. С снисходительною и фамильярно-веселою улыбкою, как бы
теша ребенка, поздравил он бабушку. Впрочем, он был видимо поражен, равно
как и все зрители. Кругом говорили и указывали на бабушку. Многие проходили
мимо нее, чтобы ближе ее рассмотреть. Мистер Астлей толковал о ней в
стороне с двумя своими знакомыми англичанами. Несколько величавых
зрительниц, дам, с величавым недоумением рассматривали ее как какое-то
чудо. Де-Грие так и рассыпался в поздравлениях и улыбках.
- Quelle victoire!42 - говорил он.
- Mais, madame, c'etait du feu!43 - прибавила с заигрывающей улыбкой
mademoiselle Blanche.
--------
42 - Какая победа! (франц.).
43 - Но, сударыня, это было блестяще! (франц.).
- Да-с, вот взяла да и выиграла двенадцать тысяч флоринов! Какое
двенадцать, а золото-то? С золотом почти что тринадцать выйдет. Это сколько
по-нашему? Тысяч шесть, что ли, будет?
Я доложил, что и за семь перевалило, а по теперешнему курсу, пожалуй,
и до восьми дойдет.
- Шутка, восемь тысяч! А вы-то сидите здесь, колпаки, ничего не
делаете! Потапыч, Марфа, видели?
- Матушка, да как это вы? Восемь тысяч рублей, - восклицала,
извиваясь, Марфа.
- Нате, вот вам от меня по пяти золотых, вот! Потапыч и Марфа
бросились целовать ручки.
- И носильщикам дать по фридрихсдору. Дай им по золотому, Алексей
Иванович. Что это лакей кланяется, и другой тоже? Поздравляют? Дай им тоже
по фридрихсдору.
- Madame la princesse... un pauvre expatrie... malheur continuel... le
princes russes sont si genereux44, - увивалась около кресел одна личность в
истасканном сюртуке, пестром жилете, в усах, держа картуз на отлете и с
подобострастною улыбкой...
--------
44 - Госпожа княгиня... бедный эмигрант... постоянное несчастье...
русские князья так щедры... (франц.).
- Дай ему тоже фридрихсдор. Нет, дай два; ну, довольно, а то конца с
ними не будет. Подымите, везите! Прасковья, - обратилась она к Полине
Александровне, - я тебе за