молкла, устремив на меня взор с
нетерпеливым ожиданием. Замечу, что она до невероятности небрежно доселе со
мною обходилась, даже не отвечала на мои поклоны, - просто не примечала
меня.
- Алексей Иванович, - начал нежно распекающим тоном генерал, -
позвольте вам объявить, что странно, в высочайшей степени странно... одним
словом, ваши поступки относительно меня и моего семейства... одним словом,
в высочайшей степени странно...
- Eh! ce n'est pas ca, - с досадой и презрением перебил Де-Грие.
(Решительно, он всем заправлял!) - Mon cher monsieur, notre cher general se
trompe49, - впадая в такой тон (продолжаю его речь по-русски), но он хотел
вам сказать... то есть вас предупредить или, лучше сказать, просить вас
убедительнейше, чтобы вы не губили его, - ну да, не губили! Я употребляю
именно это выражение...
- Но чем же, чем же? - прервал я.
- Помилуйте, вы беретесь быть руководителем (или как это сказать?)
этой старухи, cette pauvre terrible vieille50, - сбивался сам Де-Грие, - но
ведь она проиграется; она проиграется вся в пух! Вы сами видели, вы были
свидетелем, как она играет! Если она начнет проигрывать, то она уж и не
отойдет от стола, из упрямства, из злости, и все будет играть, все будет
играть, а в таких случаях никогда не отыгрываются, и тогда... тогда...
- И тогда, - подхватил генерал, - тогда вы погубите все семейство! Я и
мое семейство, мы - ее наследники, у ней нет более близкой родни. Я вам
откровенно скажу: дела мои расстроены, крайне расстроены. Вы сами отчасти
знаете... Если она проиграет значительную сумму или даже, пожалуй, все
состояние (о боже!), что тогда будет с ними, с моими детьми! (генерал
оглянулся на Де-Грие) - со мною! (Он поглядел на m-lle Blanche, с
презрением от него отвернувшуюся.) Алексей Иванович, спасите, спасите
нас!..
- Да чем же, генерал, скажите, чем я могу... Что я-то тут значу?
- Откажитесь, откажитесь, бросьте ее!..
- Так другой найдется! - вскричал я.
- Ce n'est pas ca, ce n'est pas ca, - перебил опять Де-Грие, - que
diable! Нет, не покидайте, но по крайней мере усовестите, уговорите,
отвлеките... Ну, наконец, не дайте ей проиграть слишком много, отвлеките ее
как-нибудь.
- Да как я это сделаю? Если бы вы сами взялись за это, monsieur
Де-Грие, - прибавил я как можно наивнее.
Тут я заметил быстрый, огненный, вопросительный взгляд mademoiselle
Blanche на Де-Грие. В лице самого Де-Грие мелькнуло что-то особенное,
что-то откровенное, от чего он не мог удержаться.
- То-то и есть, что она меня не возьмет теперь! - вскричал, махнув
рукой, Де-Грие. - Если б!.. потом...
Де-Грие быстро и значительно поглядел на m-lle Blanche.
- O mon cher monsieur Alexis, soyez si bon51, - шагнула ко мне с
обворожительною улыбкою сама m-lle Blanche, схватила меня за обе руки и
крепко сжала. Черт возьми! это дьявольское лицо умело в одну секунду
меняться. В это мгновение у ней явилось такое просящее лицо, такое милое,
детски улыбающееся и даже шаловливое; под конец фразы она плутовски мне
подмигнула, тихонько от всех; срезать разом, что ли, меня хотела? И недурно
вышло, - только уж грубо было это, однако, ужасно.
Подскочил за ней и генерал, - именно подскочил:
- Алексей Иванович, простите, что я давеча так с вами начал, я не то
совсем хотел сказать... Я вас прошу, умоляю, в пояс вам кланяюсь по-русски,
- вы один, один можете нас спасти! Я и m-lle de Cominges вас
нетерпеливым ожиданием. Замечу, что она до невероятности небрежно доселе со
мною обходилась, даже не отвечала на мои поклоны, - просто не примечала
меня.
- Алексей Иванович, - начал нежно распекающим тоном генерал, -
позвольте вам объявить, что странно, в высочайшей степени странно... одним
словом, ваши поступки относительно меня и моего семейства... одним словом,
в высочайшей степени странно...
- Eh! ce n'est pas ca, - с досадой и презрением перебил Де-Грие.
(Решительно, он всем заправлял!) - Mon cher monsieur, notre cher general se
trompe49, - впадая в такой тон (продолжаю его речь по-русски), но он хотел
вам сказать... то есть вас предупредить или, лучше сказать, просить вас
убедительнейше, чтобы вы не губили его, - ну да, не губили! Я употребляю
именно это выражение...
- Но чем же, чем же? - прервал я.
- Помилуйте, вы беретесь быть руководителем (или как это сказать?)
этой старухи, cette pauvre terrible vieille50, - сбивался сам Де-Грие, - но
ведь она проиграется; она проиграется вся в пух! Вы сами видели, вы были
свидетелем, как она играет! Если она начнет проигрывать, то она уж и не
отойдет от стола, из упрямства, из злости, и все будет играть, все будет
играть, а в таких случаях никогда не отыгрываются, и тогда... тогда...
- И тогда, - подхватил генерал, - тогда вы погубите все семейство! Я и
мое семейство, мы - ее наследники, у ней нет более близкой родни. Я вам
откровенно скажу: дела мои расстроены, крайне расстроены. Вы сами отчасти
знаете... Если она проиграет значительную сумму или даже, пожалуй, все
состояние (о боже!), что тогда будет с ними, с моими детьми! (генерал
оглянулся на Де-Грие) - со мною! (Он поглядел на m-lle Blanche, с
презрением от него отвернувшуюся.) Алексей Иванович, спасите, спасите
нас!..
- Да чем же, генерал, скажите, чем я могу... Что я-то тут значу?
- Откажитесь, откажитесь, бросьте ее!..
- Так другой найдется! - вскричал я.
- Ce n'est pas ca, ce n'est pas ca, - перебил опять Де-Грие, - que
diable! Нет, не покидайте, но по крайней мере усовестите, уговорите,
отвлеките... Ну, наконец, не дайте ей проиграть слишком много, отвлеките ее
как-нибудь.
- Да как я это сделаю? Если бы вы сами взялись за это, monsieur
Де-Грие, - прибавил я как можно наивнее.
Тут я заметил быстрый, огненный, вопросительный взгляд mademoiselle
Blanche на Де-Грие. В лице самого Де-Грие мелькнуло что-то особенное,
что-то откровенное, от чего он не мог удержаться.
- То-то и есть, что она меня не возьмет теперь! - вскричал, махнув
рукой, Де-Грие. - Если б!.. потом...
Де-Грие быстро и значительно поглядел на m-lle Blanche.
- O mon cher monsieur Alexis, soyez si bon51, - шагнула ко мне с
обворожительною улыбкою сама m-lle Blanche, схватила меня за обе руки и
крепко сжала. Черт возьми! это дьявольское лицо умело в одну секунду
меняться. В это мгновение у ней явилось такое просящее лицо, такое милое,
детски улыбающееся и даже шаловливое; под конец фразы она плутовски мне
подмигнула, тихонько от всех; срезать разом, что ли, меня хотела? И недурно
вышло, - только уж грубо было это, однако, ужасно.
Подскочил за ней и генерал, - именно подскочил:
- Алексей Иванович, простите, что я давеча так с вами начал, я не то
совсем хотел сказать... Я вас прошу, умоляю, в пояс вам кланяюсь по-русски,
- вы один, один можете нас спасти! Я и m-lle de Cominges вас