и даже не вполне пристойно, особенно
когда халат задран. Однако мы, лисы, преодолеваем свою врожденную стыдливость, потому
что человек ничего толком не успевает увидеть.
Нормальный человек, я имею в виду. Желтый Господин не только все увидел, он еще и
обидно захохотал.
- Какая ты хорошенькая, - сказал он. - Но не забывай, что я монах.
Не желая сдаваться, я напрягла свою волю до самой последней крайности, и тогда,
наморщившись, как от головной боли, он снял с головы шляпу и кинул ее в мою сторону.
Шляпа зацепилась за мой хвост своим черным шнуром и вдруг прижала его к полу - словно
это был не конус из сухой соломы, а тяжеленный мельничный жернов.
Вслед за этим Желтый Господин поднял два исписанных иероглифами листа, свернул их и
кинул в мою сторону. Прежде чем я успела что-нибудь сообразить, они, как две железные
скобы, прижали к полу мои запястья. Я попыталась дотянуться до одного листа зубами (от
сильного испуга с нами происходит то же, что и вовремя куриной охоты г - наше
человеческое лицо удлиняется, превращаясь на несколько секунд в милую зубастую мордочку),
но не смогла. Это, конечно, было какое-то колдовство. Я успела прочесть несколько
иероглифов, написанных на бумаге - "нет старости и смерти... так же нет от них и
избавленья..."
От сердца у меня чуть отлегло - это была буддийская Сутра Сердца, и значит, передо
мной не даос. Все еще могло обойтись. Я перестала метаться и затихла.
Желтый Господин поднял чашку с чаем и отхлебнул из нее, разглядывая меня, словно
художник близкую к завершению картину - раздумывая, где не хватает последнего завитка
туши. Я поняла, что лежу на спине и вся нижняя часть моего тела неприлично оголена. Я даже
покраснела от такого унижения. А потом мне стало страшно. Кто его знает, что у этого колдуна
на уме. Жизнь страшна и безжалостна/Иногда, когда людям удается поймать нашу сестру, они с
ней проделывают такое, что лучше лишний раз не вспоминать.
- Предупреждаю, - сказала я срывающимся голосом, - если вы задумали надругаться
над девственницей, от этого греха содрогнется земля и небо! И в старости вам не будет покоя.
Он так захохотал, что чай из его чашки пролился на пол. От невыносимого стыда я
отвернула голову и снова увидела иероглифы на бумажном листе, сковавшем мою руку. Теперь
это был другой лист, и иероглифы на нем тоже были другие: "взяв опорой, ., и нет преград в
уме..."
- Поговорим? - спросил Желтый Господин.
- Я не певичка из веселого квартала, чтобы разговаривать, когда у меня задран подол, -
отозвалась я.
- Но ты же сама его задрала, - сказал он невозмутимо.
- Возможно, - ответила я, - но вот опустить его я не в состоянии.
- Ты обещаешь, что не будешь пытаться убежать?
Я изобразила на лице мучительную внутреннюю борьбу. Потом вздохнула и сказала:
- Обещаю.
Желтый Господин тихо пробормотал последнюю фразу из Сутры Сердца на китайском.
Все ученые мужи, которых я знала, утверждали, что эту мантру надо читать только на
санскрите, поскольку именно так ее впервые произнес голос Победоносного. Тем не менее,
обручи вокруг моих запястий вмиг разжались, превратившись в две обыкновенных мятых
бумажки.
Я оправила подол, с достоинством села на пол и сказала:
- Как поучительно! Господин использует одну и ту же сутру как замок и как ключ. Или
смысл здесь в том, что эта мантра, как обещал Будда, действительно избавляет от всех
страданий?
когда халат задран. Однако мы, лисы, преодолеваем свою врожденную стыдливость, потому
что человек ничего толком не успевает увидеть.
Нормальный человек, я имею в виду. Желтый Господин не только все увидел, он еще и
обидно захохотал.
- Какая ты хорошенькая, - сказал он. - Но не забывай, что я монах.
Не желая сдаваться, я напрягла свою волю до самой последней крайности, и тогда,
наморщившись, как от головной боли, он снял с головы шляпу и кинул ее в мою сторону.
Шляпа зацепилась за мой хвост своим черным шнуром и вдруг прижала его к полу - словно
это был не конус из сухой соломы, а тяжеленный мельничный жернов.
Вслед за этим Желтый Господин поднял два исписанных иероглифами листа, свернул их и
кинул в мою сторону. Прежде чем я успела что-нибудь сообразить, они, как две железные
скобы, прижали к полу мои запястья. Я попыталась дотянуться до одного листа зубами (от
сильного испуга с нами происходит то же, что и вовремя куриной охоты г - наше
человеческое лицо удлиняется, превращаясь на несколько секунд в милую зубастую мордочку),
но не смогла. Это, конечно, было какое-то колдовство. Я успела прочесть несколько
иероглифов, написанных на бумаге - "нет старости и смерти... так же нет от них и
избавленья..."
От сердца у меня чуть отлегло - это была буддийская Сутра Сердца, и значит, передо
мной не даос. Все еще могло обойтись. Я перестала метаться и затихла.
Желтый Господин поднял чашку с чаем и отхлебнул из нее, разглядывая меня, словно
художник близкую к завершению картину - раздумывая, где не хватает последнего завитка
туши. Я поняла, что лежу на спине и вся нижняя часть моего тела неприлично оголена. Я даже
покраснела от такого унижения. А потом мне стало страшно. Кто его знает, что у этого колдуна
на уме. Жизнь страшна и безжалостна/Иногда, когда людям удается поймать нашу сестру, они с
ней проделывают такое, что лучше лишний раз не вспоминать.
- Предупреждаю, - сказала я срывающимся голосом, - если вы задумали надругаться
над девственницей, от этого греха содрогнется земля и небо! И в старости вам не будет покоя.
Он так захохотал, что чай из его чашки пролился на пол. От невыносимого стыда я
отвернула голову и снова увидела иероглифы на бумажном листе, сковавшем мою руку. Теперь
это был другой лист, и иероглифы на нем тоже были другие: "взяв опорой, ., и нет преград в
уме..."
- Поговорим? - спросил Желтый Господин.
- Я не певичка из веселого квартала, чтобы разговаривать, когда у меня задран подол, -
отозвалась я.
- Но ты же сама его задрала, - сказал он невозмутимо.
- Возможно, - ответила я, - но вот опустить его я не в состоянии.
- Ты обещаешь, что не будешь пытаться убежать?
Я изобразила на лице мучительную внутреннюю борьбу. Потом вздохнула и сказала:
- Обещаю.
Желтый Господин тихо пробормотал последнюю фразу из Сутры Сердца на китайском.
Все ученые мужи, которых я знала, утверждали, что эту мантру надо читать только на
санскрите, поскольку именно так ее впервые произнес голос Победоносного. Тем не менее,
обручи вокруг моих запястий вмиг разжались, превратившись в две обыкновенных мятых
бумажки.
Я оправила подол, с достоинством села на пол и сказала:
- Как поучительно! Господин использует одну и ту же сутру как замок и как ключ. Или
смысл здесь в том, что эта мантра, как обещал Будда, действительно избавляет от всех
страданий?