сть выбрал пролетариев той эпохи..." В подтверждение своих мыслей Фидель
обращается к Нагорной проповеди: "Когда Христос сказал: "Блаженны алчущие и
жаждущие правды, ибо они насытятся", "Блаженны плачущие, ибо они утешатся",
"Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю", "Блаженны нищие духом, ибо их
есть Царство Небесное", - ясно, что Христос не предлагал Царства Небесного
богачам, действительно, он обещал его беднякам... Я считаю, что под этой
Нагорной проповедью мог бы подписаться Карл Маркс".
Анализируя деятельность первых христиан, Фидель показывает социальную
суть этого религиозного движения: "Это факт, что христианство было религией
рабов, угнетенных, бедняков, которые жили в катакомбах, которых карали самым
зверским образом, которых бросали в цирках на съедение львам и другим
хищникам и которые на протяжении веков терпели всяческие преследования и
репрессии. Это учение рассматривалось Римской империей как учение
революционное и было предметом жесточайших преследований, и позже я всегда
связывал его с историей коммунистов, потому что коммунисты тоже с момента,
когда коммунизм возник как политическое и революционное учение, были
объектом жестоких преследований, пыток и преступлений... Я считаю, что можно
было бы провести сравнение между преследованием революционных идей, которые,
кроме того, в сущности были также политическими идеями рабов и угнетенных в
Риме, и систематической и зверской формой, в какой в современную эпоху
преследовали носителей политических воззрений рабочих и крестьян,
воплощенных в коммунистах. Если было имя, более ненавистное реакционерам,
чем имя коммуниста, им было в другую эпоху имя христианина".
Фидель Кастро проводит параллели между прошлым и настоящим, апеллируя к
огромному числу исторических фактов. Беседы с братом Бетто велись без
подготовки, экспромтом. Фидель неоднократно в ходе интервью высказывал
сожаление, что у него не было времени, чтобы подготовиться к нему, что он
хотел бы перечитать те или иные работы о религии, что некоторые из самых
новых книг о ней ему удалось получить, но он еще не успел глубоко изучить
их. Однако, читая интервью, поражаешься поистине энциклопедическим знаниям и
эрудиции, которые демонстрирует Фидель в беседах. Поэтому выводы, которые он
делает, убедительны.
Со времени, когда коммунистическое движение вышло на политическую арену
в качестве реальной силы, способной возглавить борьбу угнетенных слоев
общества за социальную справедливость, господствующие классы активно
использовали религию, а вернее, церковную иерархию для защиты своих
интересов. Это заставило основоположников научного социализма
охарактеризовать религию как "опиум для народа". Эта фраза впервые
прозвучала в работе К. Маркса "К критике гегелевской философии права" и
нередко использовалась в коммунистическом движении в качестве абсолютной
догмы. В беседах с братом Бет-то Фидель дал ответ и на этот злободневный
вопрос. "По моему мнению, - отметил он, - религия, с точки зрения
политической, сама по себе не опиум и не чудодейственное средство. Она может
быть опиумом или замечательным средством в зависимости от того, используется
ли она, применяется ли она для защиты угнетателей и эксплуататоров или
угнетенных и эксплуатируемых, в зависимости от того, каким образом подходит
к полити
обращается к Нагорной проповеди: "Когда Христос сказал: "Блаженны алчущие и
жаждущие правды, ибо они насытятся", "Блаженны плачущие, ибо они утешатся",
"Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю", "Блаженны нищие духом, ибо их
есть Царство Небесное", - ясно, что Христос не предлагал Царства Небесного
богачам, действительно, он обещал его беднякам... Я считаю, что под этой
Нагорной проповедью мог бы подписаться Карл Маркс".
Анализируя деятельность первых христиан, Фидель показывает социальную
суть этого религиозного движения: "Это факт, что христианство было религией
рабов, угнетенных, бедняков, которые жили в катакомбах, которых карали самым
зверским образом, которых бросали в цирках на съедение львам и другим
хищникам и которые на протяжении веков терпели всяческие преследования и
репрессии. Это учение рассматривалось Римской империей как учение
революционное и было предметом жесточайших преследований, и позже я всегда
связывал его с историей коммунистов, потому что коммунисты тоже с момента,
когда коммунизм возник как политическое и революционное учение, были
объектом жестоких преследований, пыток и преступлений... Я считаю, что можно
было бы провести сравнение между преследованием революционных идей, которые,
кроме того, в сущности были также политическими идеями рабов и угнетенных в
Риме, и систематической и зверской формой, в какой в современную эпоху
преследовали носителей политических воззрений рабочих и крестьян,
воплощенных в коммунистах. Если было имя, более ненавистное реакционерам,
чем имя коммуниста, им было в другую эпоху имя христианина".
Фидель Кастро проводит параллели между прошлым и настоящим, апеллируя к
огромному числу исторических фактов. Беседы с братом Бетто велись без
подготовки, экспромтом. Фидель неоднократно в ходе интервью высказывал
сожаление, что у него не было времени, чтобы подготовиться к нему, что он
хотел бы перечитать те или иные работы о религии, что некоторые из самых
новых книг о ней ему удалось получить, но он еще не успел глубоко изучить
их. Однако, читая интервью, поражаешься поистине энциклопедическим знаниям и
эрудиции, которые демонстрирует Фидель в беседах. Поэтому выводы, которые он
делает, убедительны.
Со времени, когда коммунистическое движение вышло на политическую арену
в качестве реальной силы, способной возглавить борьбу угнетенных слоев
общества за социальную справедливость, господствующие классы активно
использовали религию, а вернее, церковную иерархию для защиты своих
интересов. Это заставило основоположников научного социализма
охарактеризовать религию как "опиум для народа". Эта фраза впервые
прозвучала в работе К. Маркса "К критике гегелевской философии права" и
нередко использовалась в коммунистическом движении в качестве абсолютной
догмы. В беседах с братом Бет-то Фидель дал ответ и на этот злободневный
вопрос. "По моему мнению, - отметил он, - религия, с точки зрения
политической, сама по себе не опиум и не чудодейственное средство. Она может
быть опиумом или замечательным средством в зависимости от того, используется
ли она, применяется ли она для защиты угнетателей и эксплуататоров или
угнетенных и эксплуатируемых, в зависимости от того, каким образом подходит
к полити