ее томить-то.
Устинья Наумовна. Сама все это разумею, серебряная, да нешто за мной
дело стало; у меня женихов-то, что кобелей борзых. Да ишь ты, разборчивы
очень они с маменькой-то.
Фоминишна. Да что их разбирать-то! Ну, известное дело, чтоб были люди
свежие, не плешивые, чтоб не пахло ничем, а там какого ни возьми -- все
человек.
Устинья Наумовна (садясь). Присесть, серебряная. Измучилась я нынче
день-то деньской, с раннего утра словно отымалка какая мычуся. А ведь и
проминовать ничего нельзя, везде, стало быть, необходимый человек. Известное
дело, серебряная, всякий человек -- живая тварь; тому невеста понадобилась,
той жениха хоть роди, да подай, а там где-нибудь и вовсе свадьба. А кто
сочинит -- все я же. Отдувайся одна за всех Устинья Наумовна. А отчего
отдувайся? Оттого, что так уж видно устроено,-- от начала мира этакое колесо
заведено. Точно, надо правду сказать, не обходят и нас за труды: кто на
платье тебе материи, кто шаль с бахромой, кто тебе чепчик состряпает, а где
и золотой, где и побольше перевалится,-- известно, что чего стоит, глядя по
силе возможности.
Фоминишна. Что говорить, матушка, что говорить!
Устинья Наумовна. Садись, Фоминишна,-- ноги-то старые, ломаные.
Фоминишна. И, мать! некогда. Ведь какой грех-то: сам-то что-то из
городу не едет, все под страхом ходим; того и гляди, пьяный приедет. А уж
какой благой-то, господи! Зародится же ведь эдакой озорник!
Устинья Наумовна. Известное дело: с богатым мужиком, что с чертом, не
скоро сообразишь.
Фоминишна. Уж мы от него страсти-то видали. Вот на прошлой неделе,
ночью, пьяный приехал: развоевался так, что на поди. Страсти да и только:
посуду колотит... "У! -- говорит,-- такие вы и эдакие, убью сразу!"
Устинья Наумовна. Необразование.
Фоминишна. Уж и правда, матушка! А я побегу, родная, наверх-то --
Аграфена-то Кондратьевна у меня там одна. Ты, как пойдешь домой-то, так
заверни ко мне,-- я тебе окорочек завяжу. (Идет на лестницу.)
Устинья Наумовна. Зайду, серебряная, зайду.
Подхалюзин входит.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Устинья Наумовна и Подхалюзин.
Подхалюзин. А! Устинья Наумовна! Сколько лет, сколько зим-с!
Устинья Наумовна. Здравствуй, живая душа, каково попрыгиваешь?
Подхалюзин. Что нам делается-с. (Садится.)
Устинья Наумовна. Мамзельку, коли хочешь высватаю!
Подхалюзин. Покорно благодарствуйте,-- нам пока не требуется.
Устинья Наумовна. Сам, серебряный, не хочешь,-- приятелю удружу. У тебя
ведь, чай, знакомых-то по городу, что собак.
Подхалюзин. Да, есть-таки около того-с.
Устинья Наумовна. Ну, а коли есть, так и слава тебе господи! Чуть
мало-мальски жених, холостой ли он, неженатый ли, вдовец ли какой,-- прямо и
тащи ко мне.
Подхалюзин. Так вы его и жените?
Устинья Наумовна. Так я женю. Отчего ж не женить, и не взвидишь, как
женю.
Подхалюзин. Это дело хорошее-с. А вот теперича я у вас спрошу, Устинья
Наумовна, зачем это вы к нам больно часто повадились?
Устинья Наумовна. А тебе что за печаль! Зачем бы я ни ходила. Я ведь не
краденая какая, не овца без имени. Ты что за спрос?
Подхалюзин. Да так-с, не напрасно ли ходите-то?
Устинья Наумовна. Как напрасно? С чего это ты, серебряный, выдумал!
Посмотри-ко, какого жениха нашла.-- Благородный, крестьяне есть, и из себя
молодец.
Подхалюзин. За чем
Устинья Наумовна. Сама все это разумею, серебряная, да нешто за мной
дело стало; у меня женихов-то, что кобелей борзых. Да ишь ты, разборчивы
очень они с маменькой-то.
Фоминишна. Да что их разбирать-то! Ну, известное дело, чтоб были люди
свежие, не плешивые, чтоб не пахло ничем, а там какого ни возьми -- все
человек.
Устинья Наумовна (садясь). Присесть, серебряная. Измучилась я нынче
день-то деньской, с раннего утра словно отымалка какая мычуся. А ведь и
проминовать ничего нельзя, везде, стало быть, необходимый человек. Известное
дело, серебряная, всякий человек -- живая тварь; тому невеста понадобилась,
той жениха хоть роди, да подай, а там где-нибудь и вовсе свадьба. А кто
сочинит -- все я же. Отдувайся одна за всех Устинья Наумовна. А отчего
отдувайся? Оттого, что так уж видно устроено,-- от начала мира этакое колесо
заведено. Точно, надо правду сказать, не обходят и нас за труды: кто на
платье тебе материи, кто шаль с бахромой, кто тебе чепчик состряпает, а где
и золотой, где и побольше перевалится,-- известно, что чего стоит, глядя по
силе возможности.
Фоминишна. Что говорить, матушка, что говорить!
Устинья Наумовна. Садись, Фоминишна,-- ноги-то старые, ломаные.
Фоминишна. И, мать! некогда. Ведь какой грех-то: сам-то что-то из
городу не едет, все под страхом ходим; того и гляди, пьяный приедет. А уж
какой благой-то, господи! Зародится же ведь эдакой озорник!
Устинья Наумовна. Известное дело: с богатым мужиком, что с чертом, не
скоро сообразишь.
Фоминишна. Уж мы от него страсти-то видали. Вот на прошлой неделе,
ночью, пьяный приехал: развоевался так, что на поди. Страсти да и только:
посуду колотит... "У! -- говорит,-- такие вы и эдакие, убью сразу!"
Устинья Наумовна. Необразование.
Фоминишна. Уж и правда, матушка! А я побегу, родная, наверх-то --
Аграфена-то Кондратьевна у меня там одна. Ты, как пойдешь домой-то, так
заверни ко мне,-- я тебе окорочек завяжу. (Идет на лестницу.)
Устинья Наумовна. Зайду, серебряная, зайду.
Подхалюзин входит.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Устинья Наумовна и Подхалюзин.
Подхалюзин. А! Устинья Наумовна! Сколько лет, сколько зим-с!
Устинья Наумовна. Здравствуй, живая душа, каково попрыгиваешь?
Подхалюзин. Что нам делается-с. (Садится.)
Устинья Наумовна. Мамзельку, коли хочешь высватаю!
Подхалюзин. Покорно благодарствуйте,-- нам пока не требуется.
Устинья Наумовна. Сам, серебряный, не хочешь,-- приятелю удружу. У тебя
ведь, чай, знакомых-то по городу, что собак.
Подхалюзин. Да, есть-таки около того-с.
Устинья Наумовна. Ну, а коли есть, так и слава тебе господи! Чуть
мало-мальски жених, холостой ли он, неженатый ли, вдовец ли какой,-- прямо и
тащи ко мне.
Подхалюзин. Так вы его и жените?
Устинья Наумовна. Так я женю. Отчего ж не женить, и не взвидишь, как
женю.
Подхалюзин. Это дело хорошее-с. А вот теперича я у вас спрошу, Устинья
Наумовна, зачем это вы к нам больно часто повадились?
Устинья Наумовна. А тебе что за печаль! Зачем бы я ни ходила. Я ведь не
краденая какая, не овца без имени. Ты что за спрос?
Подхалюзин. Да так-с, не напрасно ли ходите-то?
Устинья Наумовна. Как напрасно? С чего это ты, серебряный, выдумал!
Посмотри-ко, какого жениха нашла.-- Благородный, крестьяне есть, и из себя
молодец.
Подхалюзин. За чем