у из Нью-Вая в Кедры, в эти
суровые осенние горы.
Комментарий, в коем должно царить мирной учености, не лучшее место для
нападок на нелепые недочеты этого мелкого синодика. Я поминаю его лишь
потому, что именно в нем наскреб я скудные сведения о родителях поэта. Его
отец, Сэмюель Шейд, умерший пятидесяти лет в 1902-ом году, в молодые года
изучал медицину и был вице-президентом экстонской фирмы хирургических
инструментов. Главной его страстью, впрочем, было то, что наш велеречивый
некрологист именует "изучением пернатого племени", добавляя, что "в его
честь названа птица: Bombycilla Shadei"{1} (это, разумеется, shadei, т.е.
"теневидная"). Мать поэта, рожденная Каролина Лукин, помогала мужу в его
трудах, именно она нарисовала прелестные изображения для его "Птиц Мексики",
эту книгу я, помнится, видел в доме моего друга. Чего некрологист не знал,
так это того, что фамилия Лукин происходит от "Лука", как равно и Лаксон, и
Локок, и Лукашевич. Вот один из множества случаев, когда бесформенное на
вид, но живое и характерное родовое прозванье нарастает, приобретая порой
небывалые очертания, вокруг заурядного кристаллика крестного имени.
Лукины -- фамилия старая, из Эссекса. Бытуют также фамилии, связанные
с занятиями: к примеру, Писарев, Свитский (тот, кто расписывает свитки),
Лимонов (тот, кто иллюминует прописи), Боткин (тот, кто делает ботики --
модную обутку), да тысячи других. Учитель мой, родом шотландец, всякую
старую развалюху называл "харлей-хауз". Но довольно об этом.
Кое-какие иные сведения касательно срединных лет на диво бедной
событьями жизни Джона Шейда и его университетской деятельности
любопытствующий читатель сможет сам отыскать в профессоровой статье. В
целом, скучное было бы сочинение, не оживляй его, коли дозволено так
выразиться, некоторые особливые ухищрения. Так, в нем содержится только одно
упоминание о шедевре моего друга (лежащем, пока я это пишу, опрятными
стопками у меня на столе, под солнцем, подобно слиткам сказочного металла),
и я привожу его с болезненным удовольствием: "Незадолго до безвременной
кончины поэта он, по-видимому, работал над автобиографической поэмой".
Обстоятельства самой кончины полностью извращены профессором, имевшим
несчастье довериться господам из поденной прессы, которые, -- вероятно, из
политических видов -- исказили и побуждения и намерения преступника, не
дожидаясь суда над ним, который, увы, в этом мире так и не состоялся (смотри
в свое время мои заключительные заметки). Но конечно, самая поразительная
особенность этого поминальничка состоит в том, что в нем нет ни слова о
славной дружбе, озарившей последние месяцы жизни Джона.
Друг мой не мог вызвать в памяти образ отца. Сходным образом и король,
коему также не минуло и трех, когда почил его отец, король Альфин, не умел
припомнить его лица, хоть, как то ни странно, отлично помнил шоколадный
монопланчик, который он пухлым дитятей держит на самой последней (Рождество
1918-го года) фотографии грустного авиатора в жокейских бриджах, на коленах
которого он раскинулся неохотно и неуютно.
Альфин Отсутствующий (1873-1918, годы царствования: 1900-1918, впрочем,
1900-1919 в большинстве биографических словарей -- недоразумение,
порожденное случайным стечением дат при переходе от старого стиля к новому)
прозвищем сво
суровые осенние горы.
Комментарий, в коем должно царить мирной учености, не лучшее место для
нападок на нелепые недочеты этого мелкого синодика. Я поминаю его лишь
потому, что именно в нем наскреб я скудные сведения о родителях поэта. Его
отец, Сэмюель Шейд, умерший пятидесяти лет в 1902-ом году, в молодые года
изучал медицину и был вице-президентом экстонской фирмы хирургических
инструментов. Главной его страстью, впрочем, было то, что наш велеречивый
некрологист именует "изучением пернатого племени", добавляя, что "в его
честь названа птица: Bombycilla Shadei"{1} (это, разумеется, shadei, т.е.
"теневидная"). Мать поэта, рожденная Каролина Лукин, помогала мужу в его
трудах, именно она нарисовала прелестные изображения для его "Птиц Мексики",
эту книгу я, помнится, видел в доме моего друга. Чего некрологист не знал,
так это того, что фамилия Лукин происходит от "Лука", как равно и Лаксон, и
Локок, и Лукашевич. Вот один из множества случаев, когда бесформенное на
вид, но живое и характерное родовое прозванье нарастает, приобретая порой
небывалые очертания, вокруг заурядного кристаллика крестного имени.
Лукины -- фамилия старая, из Эссекса. Бытуют также фамилии, связанные
с занятиями: к примеру, Писарев, Свитский (тот, кто расписывает свитки),
Лимонов (тот, кто иллюминует прописи), Боткин (тот, кто делает ботики --
модную обутку), да тысячи других. Учитель мой, родом шотландец, всякую
старую развалюху называл "харлей-хауз". Но довольно об этом.
Кое-какие иные сведения касательно срединных лет на диво бедной
событьями жизни Джона Шейда и его университетской деятельности
любопытствующий читатель сможет сам отыскать в профессоровой статье. В
целом, скучное было бы сочинение, не оживляй его, коли дозволено так
выразиться, некоторые особливые ухищрения. Так, в нем содержится только одно
упоминание о шедевре моего друга (лежащем, пока я это пишу, опрятными
стопками у меня на столе, под солнцем, подобно слиткам сказочного металла),
и я привожу его с болезненным удовольствием: "Незадолго до безвременной
кончины поэта он, по-видимому, работал над автобиографической поэмой".
Обстоятельства самой кончины полностью извращены профессором, имевшим
несчастье довериться господам из поденной прессы, которые, -- вероятно, из
политических видов -- исказили и побуждения и намерения преступника, не
дожидаясь суда над ним, который, увы, в этом мире так и не состоялся (смотри
в свое время мои заключительные заметки). Но конечно, самая поразительная
особенность этого поминальничка состоит в том, что в нем нет ни слова о
славной дружбе, озарившей последние месяцы жизни Джона.
Друг мой не мог вызвать в памяти образ отца. Сходным образом и король,
коему также не минуло и трех, когда почил его отец, король Альфин, не умел
припомнить его лица, хоть, как то ни странно, отлично помнил шоколадный
монопланчик, который он пухлым дитятей держит на самой последней (Рождество
1918-го года) фотографии грустного авиатора в жокейских бриджах, на коленах
которого он раскинулся неохотно и неуютно.
Альфин Отсутствующий (1873-1918, годы царствования: 1900-1918, впрочем,
1900-1919 в большинстве биографических словарей -- недоразумение,
порожденное случайным стечением дат при переходе от старого стиля к новому)
прозвищем сво