мотрела, и, уж конечно, в эту минуту я был довольно странен
на вид. Я остановился пред нею и стал выбрасывать на стол всю мою груду
денег.
Глава XV
Помню, она ужасно пристально смотрела в мое лицо, но не трогаясь с
места, не изменяя даже своего положения.
- Я выиграл двести тысяч франков, - вскричал я, выбрасывая последний
сверток. Огромная груда билетов и свертков золота заняла весь стол, я не
мог уж отвести от нее моих глаз; минутами я совсем забывал о Полине. То
начинал я приводить в порядок эти кучи банковых билетов, складывал их
вместе, то откладывал в одну общую кучу золото; то бросал все и пускался
быстрыми шагами ходить по комнате, задумывался, потом вдруг опять подходил
к столу, опять начинал считать деньги. Вдруг, точно опомнившись, я бросился
к дверям и поскорее запер их, два раза обернув ключ. Потом остановился в
раздумье пред маленьким моим чемоданом.
- Разве в чемодан положить до завтра? - спросил я, вдруг обернувшись к
Полине, и вдруг вспомнил о ней. Она же все сидела не шевелясь, на том же
месте, но пристально следила за мной. Странно как-то было выражение ее
лица; не понравилось мне это выражение! Не ошибусь, если скажу, что в нем
была ненависть.
Я быстро подошел к ней.
- Полина, вот двадцать пять тысяч флоринов - это пятьдесят тысяч
франков, даже больше. Возьмите, бросьте их ему завтра в лицо.
Она не ответила мне.
- Если хотите, я отвезу сам, рано утром. Так?
Она вдруг засмеялась. Она смеялась долго.
Я с удивлением и с скорбным чувством смотрел на нее. Этот смех очень
похож был на недавний, частый, насмешливый смех ее надо мной, всегда
приходившийся во время самых страстных моих объяснений. Наконец она
перестала и нахмурилась; строго оглядывала она меня исподлобья.
- Я не возьму ваших денег, - проговорила она презрительно.
- Как? Что это? - закричал я. - Полина, почему же?
- Я даром денег не беру.
- Я предлагаю вам, как друг; я вам жизнь предлагаю.
Она посмотрела на меня долгим, пытливым взглядом, как бы пронзить меня
им хотела.
- Вы дорого даете, - проговорила она усмехаясь, - любовница Де-Грие не
стоит пятидесяти тысяч франков.
- Полина, как можно так со мною говорить! - вскричал я с укором, -
разве я Де-Грие?
- Я вас ненавижу! Да... да!.. я вас не люблю больше, чем Де-Грие, -
вскричала она, вдруг засверкав глазами.
Тут она закрыла вдруг руками лицо, и с нею сделалась истерика. Я
бросился к ней.
Я понял, что с нею что-то без меня случилось. Она была совсем как бы
не в своем уме.
- Покупай меня! Хочешь? хочешь? за пятьдесят тысяч франков, как
Де-Грие? - вырывалось у ней с судорожными рыданиями. Я обхватил ее, целовал
ее руки, ноги, упал пред нею на колени.
Истерика ее проходила. Она положила обе руки на мои плечи и пристально
меня рассматривала; казалось, что-то хотела прочесть на моем лице. Она
слушала меня, но, видимо, не слыхала того, что я ей говорил. Какая-то
забота и вдумчивость явились в лице ее. Я боялся за нее; мне решительно
казалось, что у ней ум мешается. То вдруг начинала она тихо привлекать меня
к себе; доверчивая улыбка уже блуждала в ее лице; и вдруг она меня
отталкивала и опять омраченным взглядом принималась в меня всматриваться.
Вдруг она бросилась обнимать меня.
- Ведь ты меня любишь, любишь? - говорила она, - ведь ты, ведь ты...
за меня с бароном
на вид. Я остановился пред нею и стал выбрасывать на стол всю мою груду
денег.
Глава XV
Помню, она ужасно пристально смотрела в мое лицо, но не трогаясь с
места, не изменяя даже своего положения.
- Я выиграл двести тысяч франков, - вскричал я, выбрасывая последний
сверток. Огромная груда билетов и свертков золота заняла весь стол, я не
мог уж отвести от нее моих глаз; минутами я совсем забывал о Полине. То
начинал я приводить в порядок эти кучи банковых билетов, складывал их
вместе, то откладывал в одну общую кучу золото; то бросал все и пускался
быстрыми шагами ходить по комнате, задумывался, потом вдруг опять подходил
к столу, опять начинал считать деньги. Вдруг, точно опомнившись, я бросился
к дверям и поскорее запер их, два раза обернув ключ. Потом остановился в
раздумье пред маленьким моим чемоданом.
- Разве в чемодан положить до завтра? - спросил я, вдруг обернувшись к
Полине, и вдруг вспомнил о ней. Она же все сидела не шевелясь, на том же
месте, но пристально следила за мной. Странно как-то было выражение ее
лица; не понравилось мне это выражение! Не ошибусь, если скажу, что в нем
была ненависть.
Я быстро подошел к ней.
- Полина, вот двадцать пять тысяч флоринов - это пятьдесят тысяч
франков, даже больше. Возьмите, бросьте их ему завтра в лицо.
Она не ответила мне.
- Если хотите, я отвезу сам, рано утром. Так?
Она вдруг засмеялась. Она смеялась долго.
Я с удивлением и с скорбным чувством смотрел на нее. Этот смех очень
похож был на недавний, частый, насмешливый смех ее надо мной, всегда
приходившийся во время самых страстных моих объяснений. Наконец она
перестала и нахмурилась; строго оглядывала она меня исподлобья.
- Я не возьму ваших денег, - проговорила она презрительно.
- Как? Что это? - закричал я. - Полина, почему же?
- Я даром денег не беру.
- Я предлагаю вам, как друг; я вам жизнь предлагаю.
Она посмотрела на меня долгим, пытливым взглядом, как бы пронзить меня
им хотела.
- Вы дорого даете, - проговорила она усмехаясь, - любовница Де-Грие не
стоит пятидесяти тысяч франков.
- Полина, как можно так со мною говорить! - вскричал я с укором, -
разве я Де-Грие?
- Я вас ненавижу! Да... да!.. я вас не люблю больше, чем Де-Грие, -
вскричала она, вдруг засверкав глазами.
Тут она закрыла вдруг руками лицо, и с нею сделалась истерика. Я
бросился к ней.
Я понял, что с нею что-то без меня случилось. Она была совсем как бы
не в своем уме.
- Покупай меня! Хочешь? хочешь? за пятьдесят тысяч франков, как
Де-Грие? - вырывалось у ней с судорожными рыданиями. Я обхватил ее, целовал
ее руки, ноги, упал пред нею на колени.
Истерика ее проходила. Она положила обе руки на мои плечи и пристально
меня рассматривала; казалось, что-то хотела прочесть на моем лице. Она
слушала меня, но, видимо, не слыхала того, что я ей говорил. Какая-то
забота и вдумчивость явились в лице ее. Я боялся за нее; мне решительно
казалось, что у ней ум мешается. То вдруг начинала она тихо привлекать меня
к себе; доверчивая улыбка уже блуждала в ее лице; и вдруг она меня
отталкивала и опять омраченным взглядом принималась в меня всматриваться.
Вдруг она бросилась обнимать меня.
- Ведь ты меня любишь, любишь? - говорила она, - ведь ты, ведь ты...
за меня с бароном