духа. Покажи я любому ученому подобное знание
классического канона, он залез бы в долги, но наградил бы меня двойной оплатой и еще
прислал бы домой стихотворное письмо, привязанное к ветке сливы. Возможно, по старой
памяти я рассчитывала на нечто подобное, когда заговорила с Павлом Ивановичем о Набокове.
Но результат оказался совсем другим.
При следующей встрече Павел Иванович попросил провести сеанс в долг, поскольку он
только что купил холодильник. Свою просьбу он высказал тоном тайного сообщника, давнего
испытанного товарища по странствиям в предгорьях духа. Так мог бы говорить поэт,
одалживающий у собрата флакон чернил. Отказать я не сумела.
Новый холодильник, занявший половину его кухни, походил на выступ айсберга,
пробивший борт корабля и вмявшийся в трюм. Капитан корабля тем не менее был пьян и весел.
Я давно заметила - ничто так не радует российского гуманитарного интеллигента (на
интеллектуала Павел Иванович не тянул), как покупка нового бытового электроприбора.
Я не люблю пьяных. Поэтому я вела себя немного хмуро. Он, должно быть, отнес это к
тому, что порка производилась в долг, и не проявил особой навязчивости. Мы перешли к делу
молча, словно пара сработавшихся эстонских яхтсменов: вручив мне измочаленную плеть,
которую он хранил в теннисной сумке с автографом Бориса Беккера, он разделся, лег на тахту и
открыл свежий "Эксперт".
Я догадывалась, что дело здесь не в пренебрежительном отношении к моему искусству, и
даже не в любви к печатному слову. Видимо, покаяние перед Юной Россией соседствовало в
его душе с неведомыми мне вибрациями, и всех своих секретов он мне не раскрыл. Но я не
стремилась проникнуть в его внутренний мир дальше оплаченной глубины, поэтому не
задавала вопросов. Все шло как обычно - шлепая по его заду воображаемой плеткой, я думала
о своем, а он тихо приборматывал, иногда начиная стонать, иногда смеяться. Было скучно, и
мне казалось, что я одалиска в восточном гареме, мерными ударами опахала отгоняющая мух.
от туши господина. Вдруг он сказал:
- Надо же, какое имечко у адвоката - Антон Дрель. Как это он с таким выжил... Вот
его, наверно, в школе мучили... Люди с такими именами вырастают с душевным отклонением,
факт. Все Козловы, например, нуждаются в помощи психотерапевта. Это вам любой эксперт
скажет.
Мне, конечно, не следовало поддерживать разговор - незачем было выводить ситуацию
за рамки профессиональных отношений. Не сдержалась я потому, что имена для меня -
больная тема.
- Ничего подобного, - сказала я. - Мало ли кого как зовут. Вот у меня есть одна
подруга, у нее очень-очень неблагозвучное имя. Такое неблагозвучное, что вы смеяться будете,
если я скажу. Можно считать, почти матерное слово, вот какое имя. А сама она - красивая,
умная и добрая Девушка. Имя - еще не приговор.
- Может, милая, вы свою подругу плохо знаете. Если у нее в фамилии матерное слово,
так оно и в жизни вылезет. Подождите, она еще себя проявит. От имени зависит все. Есть
научная гипотеза, что имя каждого человека является первичной суггестивной командой,
которая в предельно концентрированной форме содержит весь его жизненный сценарий. Вы
понимаете, что такое суггестивная команда? Представляете себе немного, что такое внушение?
- В общих чертах, - ответила я и мысленно хлестнула его посильнее.
- Ух... По этой точке зрения, существует ограниченное количество имен, потому что
обществу нужно ограниченное колич
классического канона, он залез бы в долги, но наградил бы меня двойной оплатой и еще
прислал бы домой стихотворное письмо, привязанное к ветке сливы. Возможно, по старой
памяти я рассчитывала на нечто подобное, когда заговорила с Павлом Ивановичем о Набокове.
Но результат оказался совсем другим.
При следующей встрече Павел Иванович попросил провести сеанс в долг, поскольку он
только что купил холодильник. Свою просьбу он высказал тоном тайного сообщника, давнего
испытанного товарища по странствиям в предгорьях духа. Так мог бы говорить поэт,
одалживающий у собрата флакон чернил. Отказать я не сумела.
Новый холодильник, занявший половину его кухни, походил на выступ айсберга,
пробивший борт корабля и вмявшийся в трюм. Капитан корабля тем не менее был пьян и весел.
Я давно заметила - ничто так не радует российского гуманитарного интеллигента (на
интеллектуала Павел Иванович не тянул), как покупка нового бытового электроприбора.
Я не люблю пьяных. Поэтому я вела себя немного хмуро. Он, должно быть, отнес это к
тому, что порка производилась в долг, и не проявил особой навязчивости. Мы перешли к делу
молча, словно пара сработавшихся эстонских яхтсменов: вручив мне измочаленную плеть,
которую он хранил в теннисной сумке с автографом Бориса Беккера, он разделся, лег на тахту и
открыл свежий "Эксперт".
Я догадывалась, что дело здесь не в пренебрежительном отношении к моему искусству, и
даже не в любви к печатному слову. Видимо, покаяние перед Юной Россией соседствовало в
его душе с неведомыми мне вибрациями, и всех своих секретов он мне не раскрыл. Но я не
стремилась проникнуть в его внутренний мир дальше оплаченной глубины, поэтому не
задавала вопросов. Все шло как обычно - шлепая по его заду воображаемой плеткой, я думала
о своем, а он тихо приборматывал, иногда начиная стонать, иногда смеяться. Было скучно, и
мне казалось, что я одалиска в восточном гареме, мерными ударами опахала отгоняющая мух.
от туши господина. Вдруг он сказал:
- Надо же, какое имечко у адвоката - Антон Дрель. Как это он с таким выжил... Вот
его, наверно, в школе мучили... Люди с такими именами вырастают с душевным отклонением,
факт. Все Козловы, например, нуждаются в помощи психотерапевта. Это вам любой эксперт
скажет.
Мне, конечно, не следовало поддерживать разговор - незачем было выводить ситуацию
за рамки профессиональных отношений. Не сдержалась я потому, что имена для меня -
больная тема.
- Ничего подобного, - сказала я. - Мало ли кого как зовут. Вот у меня есть одна
подруга, у нее очень-очень неблагозвучное имя. Такое неблагозвучное, что вы смеяться будете,
если я скажу. Можно считать, почти матерное слово, вот какое имя. А сама она - красивая,
умная и добрая Девушка. Имя - еще не приговор.
- Может, милая, вы свою подругу плохо знаете. Если у нее в фамилии матерное слово,
так оно и в жизни вылезет. Подождите, она еще себя проявит. От имени зависит все. Есть
научная гипотеза, что имя каждого человека является первичной суггестивной командой,
которая в предельно концентрированной форме содержит весь его жизненный сценарий. Вы
понимаете, что такое суггестивная команда? Представляете себе немного, что такое внушение?
- В общих чертах, - ответила я и мысленно хлестнула его посильнее.
- Ух... По этой точке зрения, существует ограниченное количество имен, потому что
обществу нужно ограниченное колич