й этой картины
"Психопатологию обыденной жизни" Фрейда, которую никак не могла осилить, и с тех пор две
печальных темных фигуры запомнились мне во всех подробностях.
Нет, картины не годились. Они не давали представления о том, как выглядит объект в
трехмере. Гораздо лучше подходило видео. У Александра такой большой телевизор, подумала
я. Должна же от него быть хоть какая-то польза?
*
Есть сорт турецкой жвачки с картинками-вкладками, на которых изображены влюбленные
пары в разных смешных ситуациях. Подписаны такие рисунки "Love is...", и раньше я часто
видела их наклеенными на стены в лифтах и кинотеатрах. Если бы мне надо было нарисовать
свою версию этого комикса, там были бы волк и лиса со сплетенными хвостами, сидящие перед
телевизором.
Технология чуда оказалась проще, чем я предполагала. Достаточно было соединить наши
гипнотические органы, устроившись в любой позе, которая позволяла это сделать.
Соприкасаться должны были только хвосты: надо было следить за происходящим на экране, и
более тесное соседство мешало.
Ритуал выработался у нас на удивление быстро. Обычно он ложился на бок, свешивая
ноги на ковер, а я садилась рядом. Мы включали фильм, и я ласкала его до тех пор, пока не
начиналась трансформация. Тогда я закидывала ноги на его мохнатый бок, мы соединяли наши
антенны, а дальше начиналось нечто безумное, чего никогда не понять бесхвостому существу.
Интенсивность переживания бывала такой, что мне приходилось применять специальную
технику, чтобы успокоиться и остыть - я отводила глаза от экрана и читала про себя мантру из
"Сутры Сердца", прохладную и глубокую, как колодец: в этих слогах санскрита можно было
без следа растворить любую душевную суету. Мне нравилось смотреть, как соединяются наши
хвосты - рыжий и серый. Словно кто-то поджег трухлявое полено, и его охватил сноп
веселого искристого огня... Я, впрочем, не делилась этим сравнением с Александром.
Но если техническая сторона дела оказалась элементарной, то выбор маршрута для наших
прогулок каждый раз сопровождался спорами. Наши вкусы не то что различались, они
относились к разным вселенным. В его случае вообще сложно было говорить о вкусе в смысле
четкой системы эстетических ориентиров. Ему, как восьмикласснику, нравилось все
героически-сентиментальное, и он часами заставлял меня смотреть самурайские драмы,
вестерны и то, чего я совершенно терпеть не могла - японские мультфильмы про роботов. А
затем мы воплощали в мечту побочные любовные линии, которые требовались режиссерам
всей этой видеомакулатуры для того, чтобы между убийствами и драками был хоть какой-то
перерыв. Впрочем, поначалу это было интересно. Но только поначалу.
Как профессионалу со стажем, мне быстро наскучили стандартные любовные quickies - я
навеяла человечеству больше снов на эту тему, чем человечество сняло о себе порнофильмов.
Мне нравилось бродить по terra incognita современной сексуальности, исследовать ее
пограничные области, ойкумену общественной морали и нравственности. А он не был к этому
готов, и, хоть никто в мире не мог стать свидетелем нашей совместной галлюцинации, его
всегда останавливал внутренний часовой.
На мои призывы отправиться в какое-нибудь необычное путешествие он отвечал
смущенным отказом или, наоборот, предлагал что-нибудь немыслимое для меня. Например,
превратиться в пару мультяшных трансформеров, обнаруживающих интерес друг к другу на
крыше токи
"Психопатологию обыденной жизни" Фрейда, которую никак не могла осилить, и с тех пор две
печальных темных фигуры запомнились мне во всех подробностях.
Нет, картины не годились. Они не давали представления о том, как выглядит объект в
трехмере. Гораздо лучше подходило видео. У Александра такой большой телевизор, подумала
я. Должна же от него быть хоть какая-то польза?
*
Есть сорт турецкой жвачки с картинками-вкладками, на которых изображены влюбленные
пары в разных смешных ситуациях. Подписаны такие рисунки "Love is...", и раньше я часто
видела их наклеенными на стены в лифтах и кинотеатрах. Если бы мне надо было нарисовать
свою версию этого комикса, там были бы волк и лиса со сплетенными хвостами, сидящие перед
телевизором.
Технология чуда оказалась проще, чем я предполагала. Достаточно было соединить наши
гипнотические органы, устроившись в любой позе, которая позволяла это сделать.
Соприкасаться должны были только хвосты: надо было следить за происходящим на экране, и
более тесное соседство мешало.
Ритуал выработался у нас на удивление быстро. Обычно он ложился на бок, свешивая
ноги на ковер, а я садилась рядом. Мы включали фильм, и я ласкала его до тех пор, пока не
начиналась трансформация. Тогда я закидывала ноги на его мохнатый бок, мы соединяли наши
антенны, а дальше начиналось нечто безумное, чего никогда не понять бесхвостому существу.
Интенсивность переживания бывала такой, что мне приходилось применять специальную
технику, чтобы успокоиться и остыть - я отводила глаза от экрана и читала про себя мантру из
"Сутры Сердца", прохладную и глубокую, как колодец: в этих слогах санскрита можно было
без следа растворить любую душевную суету. Мне нравилось смотреть, как соединяются наши
хвосты - рыжий и серый. Словно кто-то поджег трухлявое полено, и его охватил сноп
веселого искристого огня... Я, впрочем, не делилась этим сравнением с Александром.
Но если техническая сторона дела оказалась элементарной, то выбор маршрута для наших
прогулок каждый раз сопровождался спорами. Наши вкусы не то что различались, они
относились к разным вселенным. В его случае вообще сложно было говорить о вкусе в смысле
четкой системы эстетических ориентиров. Ему, как восьмикласснику, нравилось все
героически-сентиментальное, и он часами заставлял меня смотреть самурайские драмы,
вестерны и то, чего я совершенно терпеть не могла - японские мультфильмы про роботов. А
затем мы воплощали в мечту побочные любовные линии, которые требовались режиссерам
всей этой видеомакулатуры для того, чтобы между убийствами и драками был хоть какой-то
перерыв. Впрочем, поначалу это было интересно. Но только поначалу.
Как профессионалу со стажем, мне быстро наскучили стандартные любовные quickies - я
навеяла человечеству больше снов на эту тему, чем человечество сняло о себе порнофильмов.
Мне нравилось бродить по terra incognita современной сексуальности, исследовать ее
пограничные области, ойкумену общественной морали и нравственности. А он не был к этому
готов, и, хоть никто в мире не мог стать свидетелем нашей совместной галлюцинации, его
всегда останавливал внутренний часовой.
На мои призывы отправиться в какое-нибудь необычное путешествие он отвечал
смущенным отказом или, наоборот, предлагал что-нибудь немыслимое для меня. Например,
превратиться в пару мультяшных трансформеров, обнаруживающих интерес друг к другу на
крыше токи