нение
указанных в манифесте программ..."
Другой документ, составленный Фиделем в первые дни августа 1955 года,
был адресован делегатам национальной конференции ортодоксальной партии. Этот
волнующий документ ставил своей целью только одно: открыть глаза партии на
полную невозможность решить политические проблемы страны, пока у власти
стоит Батиста. Он звал всех честных членов ортодоксальной партии под знамена
Движения, на революцию. "Нечего плакать, как Магдалена, надо набраться
мужества, чтобы потребовать с достоинством того, что нам принадлежит". Про
себя он писал, что приедет на Кубу так же, как и патриоты освободительной
войны против Испании, т. е. с оружием в руках. Когда послание Фиделя было
зачитано на съезде, то большинство делегатов встали с мест и начали
скандировать: "Революция... Революция... Революция". Начинался медленный
процесс перехода на сторону "Движения 26 июля" широких народных масс, всего
общественного мнения Кубы.
В Мексику со всех сторон ехали к Фиделю люди, готовые к любым жертвам
во имя свободы кубинского народа. Через некоторое время после прибытия
Фидель познакомился с аргентинским врачом Эрнесто Гевара, который после
длительной одиссеи по странам Латинской Америки оказался в Гватемале в дни
контрреволюционного переворота 1954 г. и был вынужден бежать в Мексику.
Эрнесто Гевара, вскоре получивший прочно приставшее к нему прозвище
"Че" (это восклицание типично для аргентинцев, выражающих им все оттенки
чувств), позднее вошедшее в его полное имя, стал врачом будущей экспедиции,
поскольку он был медиком по образованию и имел к этому времени некоторую
врачебную практику. Он был зачислен в состав бойцов и вместе с другими
должен был пройти полный курс боевой подготовки.
В этот момент экспедиция не имела ни корабля, ни оружия, ни бойцов.
Вместе с Раулем Че составил группу из двух человек, с которых потом начался
список экспедици-онеров "Гранмы".
Фидель получил письмо из Майами от Хуана Мануэля Маркеса, который был
активистом ортодоксальной партии, а теперь находился в эмиграции. Он
полностью ставил себя на службу революции и уже вел активную работу среди
кубинцев, проживающих в США. Хуан Мануэль был постарше большинства
экспедиционеров, ему уже перевалило за 40, когда водоворот революции целиком
захватил его. Он оказался чрезвычайно полезным человеком для подготовки
"Гранмы", но, к несчастью, погиб в первые же дни после высадки.
Несколько позже к Фиделю из США приехал будущий герой революционной
войны Камило Сьенфуэгос. Камило покинул родину в надежде найти работу в США,
долго бедствовал в "стране всеобщего благоденствия", пока наконец не
оказался в Калифорнии, где работал в ресторане. Там он и узнал о прибытии в
Мексику Фиделя, который не скрывал своих планов подготовки вооруженного
вторжения на Кубу. Камило, всегда восторгавшийся Фиделем, бросил с трудом
найденную работу и присоединился к революционерам. По одному прибывали
монкадисты, которых судьба забросила в Коста-Рику, приезжали товарищи из
Кубы.
Встал вопрос об организации быта и учебы всех экспедиционеров. По
решению Фиделя в различных районах города Мехико стали снимать
квартиры-общежития для участников будущей операции. Обычно в одной квартире
селили от 7 до 10 человек. Это была первичная боевая единица, члены которой
н
указанных в манифесте программ..."
Другой документ, составленный Фиделем в первые дни августа 1955 года,
был адресован делегатам национальной конференции ортодоксальной партии. Этот
волнующий документ ставил своей целью только одно: открыть глаза партии на
полную невозможность решить политические проблемы страны, пока у власти
стоит Батиста. Он звал всех честных членов ортодоксальной партии под знамена
Движения, на революцию. "Нечего плакать, как Магдалена, надо набраться
мужества, чтобы потребовать с достоинством того, что нам принадлежит". Про
себя он писал, что приедет на Кубу так же, как и патриоты освободительной
войны против Испании, т. е. с оружием в руках. Когда послание Фиделя было
зачитано на съезде, то большинство делегатов встали с мест и начали
скандировать: "Революция... Революция... Революция". Начинался медленный
процесс перехода на сторону "Движения 26 июля" широких народных масс, всего
общественного мнения Кубы.
В Мексику со всех сторон ехали к Фиделю люди, готовые к любым жертвам
во имя свободы кубинского народа. Через некоторое время после прибытия
Фидель познакомился с аргентинским врачом Эрнесто Гевара, который после
длительной одиссеи по странам Латинской Америки оказался в Гватемале в дни
контрреволюционного переворота 1954 г. и был вынужден бежать в Мексику.
Эрнесто Гевара, вскоре получивший прочно приставшее к нему прозвище
"Че" (это восклицание типично для аргентинцев, выражающих им все оттенки
чувств), позднее вошедшее в его полное имя, стал врачом будущей экспедиции,
поскольку он был медиком по образованию и имел к этому времени некоторую
врачебную практику. Он был зачислен в состав бойцов и вместе с другими
должен был пройти полный курс боевой подготовки.
В этот момент экспедиция не имела ни корабля, ни оружия, ни бойцов.
Вместе с Раулем Че составил группу из двух человек, с которых потом начался
список экспедици-онеров "Гранмы".
Фидель получил письмо из Майами от Хуана Мануэля Маркеса, который был
активистом ортодоксальной партии, а теперь находился в эмиграции. Он
полностью ставил себя на службу революции и уже вел активную работу среди
кубинцев, проживающих в США. Хуан Мануэль был постарше большинства
экспедиционеров, ему уже перевалило за 40, когда водоворот революции целиком
захватил его. Он оказался чрезвычайно полезным человеком для подготовки
"Гранмы", но, к несчастью, погиб в первые же дни после высадки.
Несколько позже к Фиделю из США приехал будущий герой революционной
войны Камило Сьенфуэгос. Камило покинул родину в надежде найти работу в США,
долго бедствовал в "стране всеобщего благоденствия", пока наконец не
оказался в Калифорнии, где работал в ресторане. Там он и узнал о прибытии в
Мексику Фиделя, который не скрывал своих планов подготовки вооруженного
вторжения на Кубу. Камило, всегда восторгавшийся Фиделем, бросил с трудом
найденную работу и присоединился к революционерам. По одному прибывали
монкадисты, которых судьба забросила в Коста-Рику, приезжали товарищи из
Кубы.
Встал вопрос об организации быта и учебы всех экспедиционеров. По
решению Фиделя в различных районах города Мехико стали снимать
квартиры-общежития для участников будущей операции. Обычно в одной квартире
селили от 7 до 10 человек. Это была первичная боевая единица, члены которой
н