- Ну гам слова такие, - сказал он чуть смущенно. - Там, конечно, что-то другое,
просто звучит похоже.
- Пацан? Где там? А, поняла. "Y asi pasan los dias у yo desesperando..." Это по-испански:
"И так проходят дни, и я в отчаянии..."
- Да?
- А ты, наверно, думал, "мальчик хочет в Тамбов", часть вторая? Типа не попал пацан в
Тамбов, пока был молодой, состарился и поет теперь о своей грусти.
- Все б тебе издеваться, - сказал он миролюбиво. - Так поставим? Или, может, лучше
все кино по новой?
На следующий день мы посмотрели фильм еще раз, потом еще и еще. И каждый раз этот
вихрь так же сладостно опустошал душу, как в самом начале. Мы долго отдыхали, лежа рядом.
Мы не говорили - говорить было не о чем, да и не оставалось сил.
Мне нравилось класть на него ступни, когда он сворачивался в черный бублик, - для
вида он иногда рычал, но я знала, что ему это так же приятно, как и мне. С какой нежностью я
вспоминаю сейчас эти дни! Прекрасно, когда два существа находят способ принести друг другу
счастье и радость. И каким ханжой надо быть, чтобы осуждать их за то, что они чем-то не
похожи на других!
Сколько их было, этих блаженных мгновений отдыха, когда мы лежали на циновке, не в
силах пошевелиться? Думаю, в сумме они дают вечность. Каждый раз время исчезало, и
приходилось дожидаться, пока оно раскрутится до своей обычной скорости. До чего мудро
устроена жизнь, думала я с ленивым удовлетворением, слушая, как поет нашу любимую песню
Nat King Cole. Был такой большой, серый, грубый. Собирался солнце сожрать. И сожрал бы,
наверное. А теперь лежит у моих ног мирная черная собачка, спокойная и тихая, и просит над
ней не подтрунивать. Вот оно, облагораживающее влияние хранительницы очага. Отсюда и
пошли цивилизация и культура. А ведь я даже не предполагала, что могу оказаться в этой роли.
Ах, милый Саша, думала я, ты никогда про это не говоришь. А я не решаюсь спросить...
Но ты ведь не жалеешь о своей прошлой жизни - одинокой, неустроенной и волчьей? Ведь со
мной тебе лучше, чем одному - правда, милый?
А?
... Y tu, tu contestando:
Quizas, quizas, quizas...
*
Я часто задумывалась, что это за собака, которая отстоит от волка так же далеко, как волк
от лисы. Мифологических параллелей было множество, но сама я никогда не встречала такой
странной разновидности оборотня. Этот иссиня-черный пес казался безобидным существом, но
я нутром чуяла грозную тайну, которая в нем крылась. Все выяснилось случайно.
День начался с легкой ссоры. Мы выбрались в лес погулять, уселись на поваленное
дерево, и я решила развлечь его, исполнив старинную китайскую песню на стихи Ли Бо "Луна
над горной заставой". Я спела ее очень даже неплохо, только, пожалуй, слишком высоким
голосом - в древнем Китае это особенно ценилось. Но мое мастерство расшиблось о
кросс-культурный барьер - когда я кончила петь, он покачал головой и пробормотал:
- И как я, русский офицер, дошел до такой жизни?
Я так обиделась, что даже покраснела.
- Да ладно тебе, какой ты русский офицер? Так, бригадир мокрушников.
- Мы невиновных не убиваем, - сказал он сухо.
- А пушкиниста Говнищера кто на смерть послал? Думаешь, не знает никто?
- Какого пушкиниста Говнищера?
- Или как его звали... Ну этого, который еще за сигарету минет делал...
- Слушай, у тебя, по-моему, что-то с психикой. То у тебя рыбья голова медведем
ра
просто звучит похоже.
- Пацан? Где там? А, поняла. "Y asi pasan los dias у yo desesperando..." Это по-испански:
"И так проходят дни, и я в отчаянии..."
- Да?
- А ты, наверно, думал, "мальчик хочет в Тамбов", часть вторая? Типа не попал пацан в
Тамбов, пока был молодой, состарился и поет теперь о своей грусти.
- Все б тебе издеваться, - сказал он миролюбиво. - Так поставим? Или, может, лучше
все кино по новой?
На следующий день мы посмотрели фильм еще раз, потом еще и еще. И каждый раз этот
вихрь так же сладостно опустошал душу, как в самом начале. Мы долго отдыхали, лежа рядом.
Мы не говорили - говорить было не о чем, да и не оставалось сил.
Мне нравилось класть на него ступни, когда он сворачивался в черный бублик, - для
вида он иногда рычал, но я знала, что ему это так же приятно, как и мне. С какой нежностью я
вспоминаю сейчас эти дни! Прекрасно, когда два существа находят способ принести друг другу
счастье и радость. И каким ханжой надо быть, чтобы осуждать их за то, что они чем-то не
похожи на других!
Сколько их было, этих блаженных мгновений отдыха, когда мы лежали на циновке, не в
силах пошевелиться? Думаю, в сумме они дают вечность. Каждый раз время исчезало, и
приходилось дожидаться, пока оно раскрутится до своей обычной скорости. До чего мудро
устроена жизнь, думала я с ленивым удовлетворением, слушая, как поет нашу любимую песню
Nat King Cole. Был такой большой, серый, грубый. Собирался солнце сожрать. И сожрал бы,
наверное. А теперь лежит у моих ног мирная черная собачка, спокойная и тихая, и просит над
ней не подтрунивать. Вот оно, облагораживающее влияние хранительницы очага. Отсюда и
пошли цивилизация и культура. А ведь я даже не предполагала, что могу оказаться в этой роли.
Ах, милый Саша, думала я, ты никогда про это не говоришь. А я не решаюсь спросить...
Но ты ведь не жалеешь о своей прошлой жизни - одинокой, неустроенной и волчьей? Ведь со
мной тебе лучше, чем одному - правда, милый?
А?
... Y tu, tu contestando:
Quizas, quizas, quizas...
*
Я часто задумывалась, что это за собака, которая отстоит от волка так же далеко, как волк
от лисы. Мифологических параллелей было множество, но сама я никогда не встречала такой
странной разновидности оборотня. Этот иссиня-черный пес казался безобидным существом, но
я нутром чуяла грозную тайну, которая в нем крылась. Все выяснилось случайно.
День начался с легкой ссоры. Мы выбрались в лес погулять, уселись на поваленное
дерево, и я решила развлечь его, исполнив старинную китайскую песню на стихи Ли Бо "Луна
над горной заставой". Я спела ее очень даже неплохо, только, пожалуй, слишком высоким
голосом - в древнем Китае это особенно ценилось. Но мое мастерство расшиблось о
кросс-культурный барьер - когда я кончила петь, он покачал головой и пробормотал:
- И как я, русский офицер, дошел до такой жизни?
Я так обиделась, что даже покраснела.
- Да ладно тебе, какой ты русский офицер? Так, бригадир мокрушников.
- Мы невиновных не убиваем, - сказал он сухо.
- А пушкиниста Говнищера кто на смерть послал? Думаешь, не знает никто?
- Какого пушкиниста Говнищера?
- Или как его звали... Ну этого, который еще за сигарету минет делал...
- Слушай, у тебя, по-моему, что-то с психикой. То у тебя рыбья голова медведем
ра