о бое
открыто, но приостановить устные комментарии правительство было не в силах.
Оставшиеся в живых солдаты рассказывали своим сослуживцам о гуманном
отношении партизан к пленным и к раненым.
Появлялись первые трещины в сознании людей, отравленном официальной
пропагандой.
Отходя в горы, Фидель, учитывая психологию противника, точно
предположил, что солдаты наверняка бросятся за ним в погоню, поэтому он
приказал организовать на дороге засаду. 22 января головная часть вражеской
колонны наткнулась на заранее подготовленную партизанскую ловушку и, потеряв
в бою пять человек убитыми, остановилась.
Это была еще одна победа, и опять ее значение было гораздо важнее в
моральном и политическом отношении, нежели в чисто военном. В принципе такие
оценки можно будет отнести к большинству сражений в Сьерра-Маэстре. Каждое
поражение правительственных войск было падением камешка в горах, который
вызывал настоящую лавину политических и моральных последствий. Первым, кто
ощутил на себе разрушительное действие этих партизанских побед, было военное
командование, которое с озабоченностью наблюдало, как быстро ухудшается
моральное состояние войск. Под любыми предлогами офицеры и солдаты старались
увильнуть от выполнения военных задач в горах.
Военные и гражданские власти, запугивая население горных хуторов
предстоящей бомбардировкой с воздуха, стали сгонять население к берегу моря.
Людям приходилось оставлять насиженные места, скот. Сначала крестьяне
действовали только под влиянием страха, а затем, когда стали известны планы
захвата их временно брошенных земель местными латифундистами, начала
зарождаться острая ненависть к правительству, которая стала предпосылкой
массового присоединения их к партизанам.
28 января 1957 г, Фидель отправил одного из надежных бойцов с
конфиденциальным поручением в Гавану - найти и привезти в Сьерра-Маэстру
иностранного журналиста, предпочтительнее всего американца, который мог бы
получить интервью у Фиделя Кастро и рассказать на страницах своей газеты о
партизанах Сьерра-Маэстры.
Гонец благополучно достиг столицы и там с помощью подполья установил
контакт с корреспонденткой "Нью-Йорк таймс" Руби Харт Филипс. Руководство
газеты увидело в этом соблазнительном предложении счастливый случай
выделиться среди своих коллег, нажить себе немалый рекламный капитал. В
Гавану специально для этой операции вылетел 57-летний Герберт Мэтьюз,
который имел опыт военного корреспондента. "Я, - вспоминал он, - как охотник
за исключительной информацией, готов на голове подняться на Гималайский
хребет, чтобы сделать подобный репортаж".
А дальше, как в приключенческом фильме, подпольщики "Движения 26 июля"
повезли Мэтьюза с его женой через всю страну в г. Мансанильо, откуда его,
уже одного, под видом богатого американца, присматривающего себе рисовые
плантации для покупки, повезли в конспиративный дом одного из преданных
крестьян.
С 12 ночи до 5 утра 17 февраля Мэтьюз отчаянно месил ботинками грязь на
горных тропках, пробираясь вслед за проводниками к дому, где была намечена
встреча. Рауль Кастро, вспоминая ту ночь, рассказывал, что для создания
впечатления о крупных партизанских силах они вели Мэтьюза такой
зигзагообразной дорогой, чтобы один и тот же пост партизан с пулеметом мог,
меняя позиции, не раз
открыто, но приостановить устные комментарии правительство было не в силах.
Оставшиеся в живых солдаты рассказывали своим сослуживцам о гуманном
отношении партизан к пленным и к раненым.
Появлялись первые трещины в сознании людей, отравленном официальной
пропагандой.
Отходя в горы, Фидель, учитывая психологию противника, точно
предположил, что солдаты наверняка бросятся за ним в погоню, поэтому он
приказал организовать на дороге засаду. 22 января головная часть вражеской
колонны наткнулась на заранее подготовленную партизанскую ловушку и, потеряв
в бою пять человек убитыми, остановилась.
Это была еще одна победа, и опять ее значение было гораздо важнее в
моральном и политическом отношении, нежели в чисто военном. В принципе такие
оценки можно будет отнести к большинству сражений в Сьерра-Маэстре. Каждое
поражение правительственных войск было падением камешка в горах, который
вызывал настоящую лавину политических и моральных последствий. Первым, кто
ощутил на себе разрушительное действие этих партизанских побед, было военное
командование, которое с озабоченностью наблюдало, как быстро ухудшается
моральное состояние войск. Под любыми предлогами офицеры и солдаты старались
увильнуть от выполнения военных задач в горах.
Военные и гражданские власти, запугивая население горных хуторов
предстоящей бомбардировкой с воздуха, стали сгонять население к берегу моря.
Людям приходилось оставлять насиженные места, скот. Сначала крестьяне
действовали только под влиянием страха, а затем, когда стали известны планы
захвата их временно брошенных земель местными латифундистами, начала
зарождаться острая ненависть к правительству, которая стала предпосылкой
массового присоединения их к партизанам.
28 января 1957 г, Фидель отправил одного из надежных бойцов с
конфиденциальным поручением в Гавану - найти и привезти в Сьерра-Маэстру
иностранного журналиста, предпочтительнее всего американца, который мог бы
получить интервью у Фиделя Кастро и рассказать на страницах своей газеты о
партизанах Сьерра-Маэстры.
Гонец благополучно достиг столицы и там с помощью подполья установил
контакт с корреспонденткой "Нью-Йорк таймс" Руби Харт Филипс. Руководство
газеты увидело в этом соблазнительном предложении счастливый случай
выделиться среди своих коллег, нажить себе немалый рекламный капитал. В
Гавану специально для этой операции вылетел 57-летний Герберт Мэтьюз,
который имел опыт военного корреспондента. "Я, - вспоминал он, - как охотник
за исключительной информацией, готов на голове подняться на Гималайский
хребет, чтобы сделать подобный репортаж".
А дальше, как в приключенческом фильме, подпольщики "Движения 26 июля"
повезли Мэтьюза с его женой через всю страну в г. Мансанильо, откуда его,
уже одного, под видом богатого американца, присматривающего себе рисовые
плантации для покупки, повезли в конспиративный дом одного из преданных
крестьян.
С 12 ночи до 5 утра 17 февраля Мэтьюз отчаянно месил ботинками грязь на
горных тропках, пробираясь вслед за проводниками к дому, где была намечена
встреча. Рауль Кастро, вспоминая ту ночь, рассказывал, что для создания
впечатления о крупных партизанских силах они вели Мэтьюза такой
зигзагообразной дорогой, чтобы один и тот же пост партизан с пулеметом мог,
меняя позиции, не раз