никого, но каково же было мое изумление, когда я поймал тот же потерянный,
жалкий и злобный взгляд князя и на мне: он стыдился, стало быть, нас обоих и
меня равнял с Стебельковым. Эта идея привела меня в бешенство; я разлегся
еще больше и стал перебирать книгу с таким видом, как будто до меня ничего
не касается. Напротив, Стебельков выпучил глаза, выгнулся вперед и начал
вслушиваться в их разговор, полагая, вероятно, что это и вежливо и любезно.
Гость раз-другой глянул на Стебельков; впрочем, и на меня тоже.
Они заговорили о семейных новостях; этот господин когда-то знал мать
князя, происходившую из известной фамилии. Сколько я мог заключить, гость,
несмотря на любезность и кажущееся простодушие тона, был очень чопорен и,
конечно, ценил себя настолько, что визит свой мог считать за большую честь
даже кому бы то ни было. Если б князь был один, то есть без нас, я уверен,
он был достойнее и находчивее; теперь же что-то особенно дрожавшее в улыбке
его, может быть слишком уж любезной, и какая-то странная рассеянность
выдавали его.
Еще пяти минут они не сидели, как вдруг еще доложили гостя, и, как
нарочно, тоже из компрометирующих. Этого я знал хорошо и слышал о нем много,
хотя он меня совсем не знал. Это был еще очень молодой человек, впрочем лет
уже двадцати трех, прелестно одетый, хорошего дома и красавчик собой, но -
несомненно дурного общества. В прошлом году он еще служил в одном из
виднейших кавалерийских гвардейских полков, но принужден был сам подать в
отставку, и все знали из каких причин. Об нем родные публиковали даже в
газетах, что не отвечают за его долги, но он продолжал еще и теперь свой
кутеж, доставая деньги по десяти процентов в месяц, страшно играя в игорных
обществах и проматываясь на одну известную француженку. Дело в том, что с
неделю назад ему удалось выиграть в один вечер тысяч двенадцать, и он
торжествовал. С князем он был на дружеской ноге: они часто вместе и заодно
играли; но князь даже вздрогнул, завидев его, я заметил это с своего места:
этот мальчик был всюду как у себя дома, говорил громко и весело, не
стесняясь ничем и все, что на ум придет, и, уж разумеется, ему и в голову не
могло прийти, что наш хозяин так дрожит перед своим важным гостем за свое
общество.
Войдя, он прервал их разговор и тотчас начал рассказывать о вчерашней
игре, даже еще и не садясь.
- Вы, кажется, тоже были, - оборотился он с третьей фразы к важному
гостю, приняв того за кого-то из своих, но, тотчас же разглядев, крикнул:
- Ах, извините, а я вас было принял тоже за вчерашнего!
- Алексей Владимирович Дарзан, Ипполит Александрович Нащокин, -
поспешно познакомил их князь; этого мальчика все-таки можно было
рекомендовать: фамилия была хорошая и известная, но нас он давеча не
отрекомендовал, и мы продолжали сидеть по своим углам. Я решительно не хотел
повертывать к ним головы; но Стебельков при виде молодого человека стал
радостно осклабляться и видимо угрожал заговорить. Все это мне становилось
даже забавно.
- Я вас в прошлом году часто у графини Веригиной встречал, - сказал
Дарзан.
- Я вас помню, но вы были тогда, кажется, в военном, - ласково ответил
Нащокин.
- Да, в военном, но благодаря... А, Стебельков, уж тут? Каким образом
он здесь? Вот именно благодаря вот этим господчикам я и не в военном, -
указал он