- главный вопрос первого года революции - решился в
общем бескровно. Могучая поддержка со стороны подавляющего большинства
кубинского народа позволила избавиться от контрреволюционного балласта в
правительстве и частично в вооруженных силах практически без применения
революционного насилия. Уррутия уехал за рубеж, Миро Кардона вскоре получил
назначение послом в Вашингтон, где он впоследствии и остался навсегда, Убер
Матос был приговорен к 20 годам тюремного заключения. Все
министры-контрреволюционеры один за другим бежали из страны и оказывались
почти всегда в США. Несмотря на все истерические вопли о "жестокости"
Кубинской революции, раздававшиеся со страниц американской печати, нельзя не
отметить удивительной гуманности Фиделя Кастро и руководства революции в
целом по отношению к тем, кто предал в первый год идеалы революции, стал
отщепенцем и переметнулся на сторону врагов Кубы и ее народа.
В конце 1959 г. кубинская буржуазия окончательно убедилась, что у нее
не остается надежд добиться изменения хода событий своими силами, и она все
свои надежды и чаяния связывает теперь только с вмешательством извне, т. е.
со стороны США. К этому времени начинается массовое бегство буржуазии с
Кубы.
На втором году революции "империализм полностью взял в свои руки
руководство внутренней контрреволюцией", как отмечал Фидель Кастро на I
съезде партии. Теперь США уже не ограничивались первоначальными
дипломатическими маневрами и идеологическими кампаниями, а постепенно
привели в действие весь арсенал своих средств. Конечно, соотношение сил
между Кубой и США было смертельно опасным для революции, но, как заметил
Фидель Кастро, "в тот момент решимость народа и его руководителей добиться
свободы любой ценой, даже ценой национальной катастрофы, оказалась сильнее
холодного подсчета своих возможностей".
Какой бы удар ни задумали в Белом доме, можно было быть уверенным, что
кубинцы ответят на него не менее чувствительным контрударом. Действия США
лишь ускоряли революционный процесс на Кубе. Впервые за всю историю своих
отношений с латиноамериканскими странами США столкнулись с противником,
который, вопреки логике и трезвым расчетам, отвечал хлесткими ударами на
репрессивные акции США. Неотвратимость ответного удара стала даже пугать
вашингтонских политиков. В конечном счете весь мир психологически привык на
протяжении десятилетий к тому, что США "наказывали" латиноамериканские
страны. Их "карательные" меры воспринимались как нечто обычное, и теперь
ответы Кубы были для американских правящих кругов непереносимо унизительны и
обидны. И что самое неприятное для США, эти ответы с глубокой симпатией
встречались во всем мире и особенно в Латинской Америке. А это давало
кубинцам большой психологический перевес в этом острейшем столкновении.
Творцом и проводником такой активной политики был Фидель Кастро.
4 февраля 1960 г. в Гавану прибыл по приглашению правительства Кубы на
открытие советской выставки А. И. Микоян. В результате состоявшихся между
ним и Фиделем переговоров через несколько дней было подписано соглашение, по
которому СССР покупал 5 млн. тонн сахара в течение 1960-1964 гг. по мировым
ценам, причем 20 процентов оплачивал твердой валютой, а остальные -
советскими товарами. Одновременно СССР предоставил Кубе заем размером
общем бескровно. Могучая поддержка со стороны подавляющего большинства
кубинского народа позволила избавиться от контрреволюционного балласта в
правительстве и частично в вооруженных силах практически без применения
революционного насилия. Уррутия уехал за рубеж, Миро Кардона вскоре получил
назначение послом в Вашингтон, где он впоследствии и остался навсегда, Убер
Матос был приговорен к 20 годам тюремного заключения. Все
министры-контрреволюционеры один за другим бежали из страны и оказывались
почти всегда в США. Несмотря на все истерические вопли о "жестокости"
Кубинской революции, раздававшиеся со страниц американской печати, нельзя не
отметить удивительной гуманности Фиделя Кастро и руководства революции в
целом по отношению к тем, кто предал в первый год идеалы революции, стал
отщепенцем и переметнулся на сторону врагов Кубы и ее народа.
В конце 1959 г. кубинская буржуазия окончательно убедилась, что у нее
не остается надежд добиться изменения хода событий своими силами, и она все
свои надежды и чаяния связывает теперь только с вмешательством извне, т. е.
со стороны США. К этому времени начинается массовое бегство буржуазии с
Кубы.
На втором году революции "империализм полностью взял в свои руки
руководство внутренней контрреволюцией", как отмечал Фидель Кастро на I
съезде партии. Теперь США уже не ограничивались первоначальными
дипломатическими маневрами и идеологическими кампаниями, а постепенно
привели в действие весь арсенал своих средств. Конечно, соотношение сил
между Кубой и США было смертельно опасным для революции, но, как заметил
Фидель Кастро, "в тот момент решимость народа и его руководителей добиться
свободы любой ценой, даже ценой национальной катастрофы, оказалась сильнее
холодного подсчета своих возможностей".
Какой бы удар ни задумали в Белом доме, можно было быть уверенным, что
кубинцы ответят на него не менее чувствительным контрударом. Действия США
лишь ускоряли революционный процесс на Кубе. Впервые за всю историю своих
отношений с латиноамериканскими странами США столкнулись с противником,
который, вопреки логике и трезвым расчетам, отвечал хлесткими ударами на
репрессивные акции США. Неотвратимость ответного удара стала даже пугать
вашингтонских политиков. В конечном счете весь мир психологически привык на
протяжении десятилетий к тому, что США "наказывали" латиноамериканские
страны. Их "карательные" меры воспринимались как нечто обычное, и теперь
ответы Кубы были для американских правящих кругов непереносимо унизительны и
обидны. И что самое неприятное для США, эти ответы с глубокой симпатией
встречались во всем мире и особенно в Латинской Америке. А это давало
кубинцам большой психологический перевес в этом острейшем столкновении.
Творцом и проводником такой активной политики был Фидель Кастро.
4 февраля 1960 г. в Гавану прибыл по приглашению правительства Кубы на
открытие советской выставки А. И. Микоян. В результате состоявшихся между
ним и Фиделем переговоров через несколько дней было подписано соглашение, по
которому СССР покупал 5 млн. тонн сахара в течение 1960-1964 гг. по мировым
ценам, причем 20 процентов оплачивал твердой валютой, а остальные -
советскими товарами. Одновременно СССР предоставил Кубе заем размером