Найти книгу: "Незадавшаяся поездка"

Компания водителей-экстремалов Палыч, Удав, майор, Винокуров, Ксюха и Генка путешествует на внедорожниках по осеннему лесу. По предложению Ксюхи, они отклоняются от маршрута, чтобы посетить заброшенную деревню, таинственно исчезнувшую между 1957 и 1965 годами. Приехав на место, они видят, что от деревни остались лишь старое кладбище, развалины церкви и колокольня. В овраге Винокуров случайно находит клад серебряных монет, который решено поделить поровну между участниками похода. Экстремалы устраиваются на привал в церковных развалинах. Генку, самого младшего в команде, настораживает, что газета на дне банки с монетами датирована 1962 годом, совпадающим с самым поздним увиденным ими захоронением на кладбище, и то, что клад достался так легко. Еще в дороге он начал рассказывать о заложных покойниках, людях, умерших не своей смертью и погребенных без соответствующих обрядов. Они могут стоять на страже клада. Генку поднимают на смех, а Удав приглашает к костру странного старика…

«Вид огромного, весь небосклон обнимающего бора, вид «Полесья» напоминает вид моря. И впечатления им возбуждаются те же; та же первобытная, нетронутая сила расстилается широко и державно перед лицом зрителя. Из недра вековых лесов, с бессмертного лона вод поднимается тот же голос: «Мне нет до тебя дела, – говорит природа человеку, – я царствую, а ты хлопочи о том, как бы не умереть». Но лес однообразнее и печальнее моря, особенно сосновый лес, постоянно одинаковый и почти бесшумный…»

`Я вошел в литературу, как метеор`, – шутливо говорил Мопассан. Действительно, он стал знаменитостью на другой день после опубликования `Пышки` – подлинного шедевра малого литературного жанра. Тема любви – во всем ее многообразии – стала основной в творчестве Мопассана.  Произведение входит в авторский сборник «Пышка».

«3 марта 1847 года возвратился я из Испании в Марсель, дав себе обещание не только не пускаться в дальние морские путешествия, но избегать даже перевозов через реки. Причиною подобного обета был переезд из Алжира в Барцелонну, продолжавшийся не четверо, как бы следовало, а четырнадцать суток; я получил решительное отвращение к воде…»