Найти книгу: "Вишневый клей"

Роман Ольги Кошевой "Вишневый клей" описывает жизнь нескольких поколений одной семьи на протяжении 20-21 веков. Как целебная камедь появляется только из ран на коре дерева, так из жизненного опыта и трудных испытаний автора был создан этот роман , чтобы врачевать души людей, вселяя в них веру, надежду, любовь. В центре повествования – история учительницы , прошедшей нелегкий путь : от неудачного брака – к настоящей любви , от увлечения мистикой – к вере , от страшной болезни – к исцелению и исполнению мечты. Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Вишневый самурай – кровавая легенда, прошедшая через столетия, или призрак, вернувшийся с того света, чтобы отомстить. На берегах погруженного в воды Невы сиятельного Санкт-Петрополиса кровь течет рекой на алтарь алчности и порока. Частному детективу и пивовару Дагу Туровскому и его напарнику Гонзе Кубинцу предстоит принять огонь на себя. Они должны вычистить город от скверны и остановить вакханалию смерти. В их руках вновь оказалась судьба Северной Пальмиры.

«Комната, которая до сих пор называется детскою. Одна из дверей ведет в комнату Ани. Рассвет, скоро взойдет солнце. Уже май, цветут вишневые деревья, но в саду холодно, утренник. Окна в комнате закрыты. Входят Дуняша со свечой и Лопахин с книгой в руке…»

«В белом платье вышла вперед г-жа Федорова и, держа в слегка дрожащих руках адрес, прочла „проникновенным“ голосом, – в Малом театре умеют прочитать! – приветствие Малого театра А.П. Чехову. Приветствие теплое, как слезы умиления…»

«Говорят, Л.H. Толстой, который очень любит произведения А.П. Чехова, не признает в нем драматурга. – Но чеховские драмы хороши, как чеховские рассказы! – возражают ему. Он, говорят, отвечает: – Ну, да! Это и есть не драмы, а рассказы…»

«Воспроизводя действительность, художник-реалист сначала работает над самыми общими чертами ее, потом он становится фотографом действительности. Его зрение развивается. Он не довольствуется уже поверхностной рисовкой явления. Вслед за определенным и длительным он останавливается на неопределенном, мимолетном, из которого слагается всякая определенность и длительность. Он воспроизводит тогда ткань мгновения. Оторванный момент становится целью воспроизведения. Жизнь в таком изображении – тонкая, кружевная работа, почти сквозная. Сам по себе взятый момент жизни при углублении в него становится дверью в бесконечность…»